Туманное будущее
Шрифт:
***
Молодой человек, удобно разместившись на кровати среди цветастых подушек, неспешно открыл альбом.
Гарри жил в покоях замка, которые когда-то делил с Севом, мечтая купить домик, желательно в сельской местности. Он не особо стремился покинуть место, заменявшее ему дом многие годы, но всё равно думал об этом.
Часть его хотела оставить место, где было много болезненных воспоминаний, связанных с Севом. Но другая его половина любила этот район, наполненный счастливыми воспоминаниями, которые связывали их. Более того, здесь он был профессором на полставки и жил бесплатно, что было удобно и весьма экономно. Конечно, у него много денег, но это не повод, чтобы не думать о будущем и бросать
Гарри был свободным человеком. Работая в новом Отделе, он больше не был обязан присутствовать в Большом зале во время приёма пищи. При желании, он мог спокойно обедать в своей комнате круглый год. Он уходил и приходил, когда хотел. Не был обременен уборкой, стиркой и прочими домашними делами, всем тем, что отравляло ему жизнь.
Поэтому он решил остаться ещё на какое-то время… особенно после того, как узнал, что Мастер зелий тоже проживает здесь и не испытывает никакого желания куда-либо съехать.
Это откровение так ужаснуло его, что он не решился признаться себе: он не был честен с самим собой; ослепленный собственными эмоциями, он скрыл от себя истину, которая была рядом.
Гарри с трудом перевернул страницу пятого альбома, где были фотографии Сева.
Этот альбом дал ему Снейп, когда его любовник-путешественник вернулся в свое время. Тогда он кратко пролистал его и окончательно закрыл, когда заметил, как постепенно меняется любимое лицо в лик Мастера зелий. В этот раз он не смог отвергнуть очевидного.
Сейчас он чувствовал себя более-менее готовым принять правду. Он переворачивал страницу за страницей, мучительно наблюдая, как без него взрослеет Северус.
Кончиком пальца он обводил контуры нежно любимого лица того, кого любил больше жизни.
По мере того, как проходили месяцы, а то и года, черные волосы становились то короче, то длиннее, взгляд – тверже, теряя некую наивность, уничтожаемую сначала его отцом, потом Мародерами, впоследствии Волдемортом и его приверженцами.
Фотографии открывали физическую зрелость Сева, его переживания, его более-менее тягостные периоды жизни, которые оставили свой отпечаток в чертах лица и отблеске глаз, становившихся непроницаемыми. Каждый кадр все меньше походил на предыдущий, однако…
… всё же Гарри всегда находил две вещи – от первого до последнего изображения: сущность Северуса я-не-знаю-что-делаю, но что бы я ни делал, я всегда остаюсь Северусом Снейпом! Это можно было проследить на каждой странице. Как он мог быть настолько слеп? Теперь он полностью признавал в Мастере зелий черты Сева! Не совсем то же самое, но вполне узнаваемы. Они были более зрелыми, отмеченными печатью прожитых лет.
Второй особенностью был маленький отблеск печали, несмотря на вынужденные улыбки. Северус мог обмануть кого угодно, но только не Гарри. Если бы кто-нибудь зашел к нему в комнату и увидел эти снимки, то он сказал бы, что незнакомец, должно быть, веселый, полный оптимизма человек. Гарри же видел, что в улыбке больше нет света и тепла… она глубоко сокрыта.
Северус делал фотографии для Гарри, желая показать себя с лучшей стороны, но сердце последнего лишь болезненно сжималось перед доказательством страданий этого человека.
Он видел фото Сева возле озера на фоне замка с книгой в руках, той самой, что он изменил, создавая их собственную историю. Были фото на поле для квиддича; в общей комнате Слизерина; в его спальне; в библиотеке, как можно скорее поднимающим книги, в то время как мадам Пинс летит на всех парах, недовольная тем, что кто-то осмелился фотографироваться в ее библиотеке.
Были снимки, где он сидел на дереве, или гуляющим по пустынным улицам Хогсмида.
Некоторые
На одной из фотографий – Гарри ее никогда не видел и теперь еще больше расстроился, - был изображен совсем еще юный Сев: он низко склонил голову, позволяя слезам течь по лицу, что было почти незаметно. Ему было стыдно. Причиной послужила темная метка на коже на всё ещё покрасневшем левом предплечье, видневшаяся сквозь приподнятый разорванный рукав. Его кулак был крепко зажат, сама рука на переднем плане, в то время как на заднем плане тело свернулось в калачик, спина выгнулась, голова повернута в сторону. Словно на бледной коже черным по белому было написано рукой Сева: - «Прости».
Гарри почувствовал ком в горле. Почему Сев запечатлел этот момент? Если фото было сделано сразу после того, как он получил метку, тогда что толкнуло его запечатлеть свое унижение и страдание, запечатлев эту минуту?
Гарри задумался, вспомнив, что однажды Снейп говорил ему, но он не желал слушать: - Я никогда не хотел эту метку! Я никогда не гордился ею! Я был вынужден ее принять, не смотря на её значение. Безусловно, тебе трудно смириться с этим, но она есть! Я, как и ты, ничего не могу с этим поделать! И ты ненавидишь меня из-за этого! Я схожу с ума! Но отрицая ее, сама она не исчезнет, я понял это достаточно быстро, пусть это было для меня довольно трудно! Но если не смотреть на нее – но ты постоянно акцентируешь на ней свое внимание! – это тебе покажет, что это действительно я! Я всё тот же, Гарри! Твой любовник, твой муж, кем был всегда! Всё, что я могу, это просить у тебя прощения! Прощение не за метку, а за то, что она значит для тебя, и за то, что вижу в твоих глазах! Прощение за то, что не смог предотвратить клейма на своей коже! Прощение за то, что метка сделала меня всем тем, что ты так ненавидишь!
Теперь слезы текли по щекам Гарри, соревнуясь с обильностью слез Северуса с той ужасной фотографии.
Прошло немало времени, прежде чем Гарри заставил себя перевернуть страницу (с иронией убеждая себя) в поисках столь же «прекрасных» фотографий Сева: его становления Северусом Снейпом.
Челюсть становилась массивнее, щеки впалыми и гладко выбритыми, как у взрослого мужчины. Черты лица утратили мягкость, став угловатыми, что, по мнению Гарри, его совершенно не портило. Тело заметно вытянулось, став долговязым. К сожалению, со временем мужчина не утратил своей худобы, и Гарри краем сознания отметил, что нужно проследить за тем, чтобы профессор немного поправился. Между тем, плечи стали заметно шире, грудь крепче, а ноги мускулистей. В нем ничего не осталось от подростка, стеснявшегося собственного тела. Вероятно, этот комплекс остался где-то в глубине души, но на фотографиях заметить его было невозможно!
Перевернув последнюю страницу, Гарри замер: с фото на него смотрел улыбающийся Мастер зелий с проблеском искр в глазах. Парень замер, неосознанно очертив кончиками пальцев контур лица любимого.
Как же он был слеп! – говорил он себе. Сев всегда был рядом. Он просто вырос, вот и все.
И всё ещё любит его.
Гарри вздохнул. Было слишком сложно осознать очевидное, но, тем не менее, он был благодарен за предоставленное ему время. Он просто не был готов…
Разве можно в одночасье воспылать любовью к тому, кто оскорблял, унижал и презирал тебя более семи лет? Как принять того, кто ответственен в смерти Сириуса? Как признать в нем любимого, будучи уверенным, что тот добровольно стал Пожирателем Смерти? Можно ли идти по жизни рядом, если видишь не полноценную личность, а двух разных людей: Сева и Снейпа?