Туманян
Шрифт:
— Если правда — отсыпай меру золота!»
Туманян всегда на стороне простого народа, бедных, обездоленных масс.
«И что интересно, — пишет П. Тычина по поводу этой сказки-миниатюры армянского поэта, — во лжи этой царя изобличает обыкновенный бедный крестьянин».
Сказка «Лжец» обладает простотой и краткостью, ясностью и глубиной мысли. Туманян руководствовался принципом, о котором он часто любил говорить: «В искусстве и в жизни самое важное простота; мудрость — в простоте».
Слова армянского поэта совпадают с горьковской формулой: «В простоте слова — самая великая мудрость». Совпадение отнюдь не случайное. И Горький
В богатейшей сокровищнице устного поэтического творчества Туманян искал и находил подлинные жемчужины. Он учился у народа точности мысли, меткой выразительности.
«Лжец» и «Непобедимый петух» являются блестящими образцами сказочной миниатюры. Только большой художник слова, связанный кровно с народом и его творчеством, мог в такой предельно лаконической и простой форме выразить народную мудрость.
Демократизм Туманяна с неменьшей силой проявился в другой его сказке: «Хозяин и работник».
Социальные мотивы, затрагиваемые в сказке армянского писателя, встречаются и у других народов. Ближайшей аналогией могла служить пушкинская «Сказка о попе и его работнике Балде». И тут и там наниматель-хозяин жесток и скуп, всеми правдами и неправдами хочет наживаться за счет чужого труда, платить гроши за тяжелую работу, а иногда и вовсе не платить, если удастся обмануть простодушного работника. О том же написана и сказка Туманяна, в которой, в конечном счете, бедный труженик оказался умнее богача-нанимателя.
Не только в оригинальных сказках, но и в тех случаях, когда Туманян перерабатывал мотив армянской народной сказки или заимствовал сюжет из устного творчества других народов, он всегда оставался оригинальным художником.
Между всеми сказками Туманяна существует тесная идейная связь. В них нашли яркое отражение мечты поэта о счастливой, светлой жизни народа. Труженики в них показаны как носители народной мудрости и справедливости. По адресу же царей и богачей в сказках Туманяна находим лишь язвительную насмешку и презрение.
Социальные проблемы у Туманяна переплетаются с нравственными. В небольшой стихотворной сказке под заглавием «Великан» автор затрагивает чрезвычайно острую проблему социальной действительности. Его волнует вопрос о взаимоотношениях между сильными и слабыми. В основе сказки лежит мысль о том, что сильный не должен угнетать слабого, большой не должен обижать маленького. Туманян защищает идею равенства и права каждого на жизнь и счастье.
Туманян — величайший, непревзойденный мастер сказки в армянской литературе. В сказках в большой степени и с большой силой сказалась связь его творчества с фольклором. Он всегда любил подчеркивать эту связь. «Мои легенды взяты мною у народа, — писал он в 1913 году, — все сказки я также взял у народа, из народного быта и всегда стараюсь, насколько возможно, остаться ему близким и родным».
Фольклор был основой творчества Туманяна, тем живительным источником, который обогащал и развивал творческую мысль армянского поэта и сделал его вдохновенным певцом своего народа.
К произведениям русской классической литературы Туманян постоянно питал живой интерес. Они были близки и дороги ему своей правдивостью и идейным богатством. Отмечая связь передовых армянских деятелей с русской культурой, Туманян говорил: «С любовью и благоговением мы чтим имена великих гениев русского народа — Пушкина, Лермонтова, Толстого, Достоевского, Гоголя, Тургенева. Под влиянием русской литературы воспитывались многие наши писатели и интеллигенты.».
Близкими и понятными были Туманяну русские народные песни, вызывавшие в нем чувство глубокого уважения к великому народу и его поэтическому творчеству. Не менее привлекала Туманяна проникнутая народностью поэзия Некрасова. В кругу близких друзей, вместе с Агаяном, он любил читать стихи Некрасова, в которых русский поэт воспевал бескрайние равнины своей родины и с болью сердечной поведал миру о горькой доле тружеников земли. С волнением Туманян повторял слова Некрасова:
… Родная земля! Назови мне такую обитель, Я такого угла не видал, Где бы сеятель твой и хранитель, Где бы русский мужик не стонал?.. . . . . . . . . . . . . . . . Волга! Волга! Весной многоводной Ты не так заливаешь поля, Как великою скорбью народной Переполнилась наша земля…Не трудно понять, почему именно эти строки более всего нравились Туманяну. Они были созвучны народной музе армянского поэта и вполне соответствовали его собственным настроениям.
Вслед за Пушкиным, Лермонтовым и Некрасовым творческое внимание Туманяна было поглощено «титаническим гением» Толстого. Наброски армянского поэта, явившиеся непосредственным откликом на смерть Толстого, свидетельствуют о том, что Туманян хорошо знал произведения великого русского писателя, в котором он видел воплощение «громадной силы художественной литературы своего времени». По мысли Туманяна, отличительным свойством творческого гения Толстого явилось его умение в одном произведении «заключать огромное пространство жизни», его изумительное мастерство охватить явление «сверху донизу», во всей его глубине. В многогранной, сложной личности Толстого более всего нравилось Туманяну его «сильное тяготение к природе и к крестьянину-мужику», его сочувствие к униженным и оскорбленным, его негодующий голос против социального гнета, его бичующее слово и мучительное искание выхода из мрака жизни.
Кончина Толстого вызвала глубокие переживания у Туманяна. «День его смерти, — говорил армянский поэт, — стал днем скорби всего просвещенного человечества, днем печали не только для русской, но и всей мировой литературы; днем печали для всех угнетенных, которые в трудные минуты жизни привыкли слушать его могучий голос; днем скорби для всех добрых сердец, которые знали, что еще жив Толстой…»
Осенью 1910 года Туманян выступил на страницах журнала «Колосья» с переводом рассказа Толстого «Старая лошадь», которому была предпослана статья, адресованная к юным читателям. В ней Туманян говорил о гуманизме Толстого, о мировом значении русского «титанического гения».