Тунгусский метеорит
Шрифт:
Черт, опять Николай прицепился к слову, лингвист, его так!
– Ну, в штольню, – поправился я.
– Если ты говоришь, что генератор исправен, давай его заведём. Включим свет, не лазить же по штольне с фонариками, – предложил Николай.
– Разумное предложение, тогда пошли, прикатим бочку с горючим, – согласился я.
11. Штольня (Фандорин)
Я всегда считал себя человеком здравомыслящим, свободным от мистицизма и суеверий, но здесь, вблизи кратера, произошли события неподдающиеся рациональному объяснению.
Начать хотя бы
Теперь о зверях, никаких сколько-нибудь значительных следов вокруг теплушки нет. А ведь звери, или зверь, должны были быть довольно крупными, чтобы откусить голень ноги человеку, тем более, выволочь труп человека из теплушки. Кроме того, для того чтобы устроить такой погром в теплушке, нужна недюжинная сила, сила медведя, например. Однако – странного медведя, который может разрушать и оставлять кучи дерьма, но не оставлять следов.
Ещё одна странность, обилие следов крупных птичьих четырехпалых лап, даже внутри теплушки, которые очень хорошо заметны на запёкшейся крови. Допустим, вокруг городов воронья достаточно и они не упустили бы случая поживиться мертвечиной, но откуда вороны в тайге.
При рациональном объяснении – слишком много неувязок. Зато всё хорошо объясняется, если вспомнить рассказ охотника Василия: не умиротворенный дух убитого медведя превращается в Тунгнака, который летает над тайгой в виде вороньей стаи, а убивает, перекинувшись в медведя.
Но такое мистическое объяснение не принимает здравый смысл! Заверения Михаила о том, что Тунгнаки – это «песнь не из той оперы», а бурых Тунгнаков быть не может в принципе – мало утешает. Но, вот, в чём я с Михаилом согласен – так то, что до темноты отсюда надо убраться, и вдвойне согласен, что лучше на вертолёте. Я впервые осознал, что такое «суеверный страх» – это страх остаться в ночи наедине с пугающей неизвестностью.
Связавшись с Подушкиным, я вкратце ввёл его курс наших дел, и, получив заверения, что он с вертолётчиками успеет нас забрать до темноты, я пошел к Михаилу. По дороге осмотрел бульдозер. Состояние бульдозера навело на мысль, что такое надругательство над бульдозером могло сотворить только разумное существо, человек – ни безмозглый дух, ни «трижды разумный» медведь такое сделать бы не смогли. Отсюда сам собой напрашивался вывод, что вся эта жуткая картинка в теплушке и прочее, это всё – мистификация. Жуткая, зловещая, жестокая, но мистификация. Тогда получается, что Василий в сговоре с мистификаторами – уж больно гладко его слова легли на открывшуюся картину. Я вспомнил, как он запугивал нас, как старался отговорить от посещения кратера. Но мистификаторы перестарались, не надо было так усердствовать над бульдозером.
Сначала я хотел сразу поделиться догадками с Михаилом, но потом передумал, пусть помучается, не надо было надо мной подшучивать.
Михаил встретил меня обнадёживающим открытием – дизель-генератор цел. Я обрадовался, даже если Подушкин с вертолётчиками задержится, будем со светом, не придется разводить костры для обозначения посадочной площадки.
Под предлогом осмотра штольни при электрическом освещении, я предложил завести дизель-генератор. Михаил согласился, мы прикатили бочку с топливом и легко запустили дизель. Михаил сходил в теплушку и принес каски и респираторы, пояснил, мол, техникой безопасности пренебрегать нельзя.
Перед входом в штольню я остановил Михаила и предупредил, мол, будь осторожен – медведь мог устроить в штольне «бивуак», залечь в ней на днёвку. Михаил благодарно кивнул за предупреждение, мол, спасибо друг. Мне стало за себя стыдно, и я хотел признаться, что это была шутка, но Михаил уже включил рубильник и заглянул в штольню.
– Не бойся, Николай. Медведя в шахте нет, – сказал Михаил, входя в штольню. Я последовал за ним. Лампы на потолке штольни мерцали, но было достаточно светло. Буквально в десяти метрах от входа на путях стояла пузатая вагонетка, груженая бочками.
– Видишь, щель между вагонеткой и стенкой штольни слишком узкая, человек может протиснуться, а медведь – никак. Пойдем, посмотрим, что за бочки в вагонетке.
Мы подошли к вагонетке. Вагонеток на путях было три и в каждой по три бочки. Михаил постучал по бочкам, судя по звуку, бочки были не пустые.
– Солярка, – сказал Михаил, обнюхав бочки.
– Зачем в штольне солярка? – спросил я.
– А хрен его знает! – ответил Михаил. Исчерпывающий ответ! Впрочем – поделом, нефиг лезть с идиотскими вопросами!
Михаил заглянул в щель между стенкой штольни и вагонеткой, спросил: – Как ты думаешь, далеко «старатели» прокопали туннель?
– Они успели прокопать восемьдесят метров – в теплушке на доске мелом отмечено, старатели записывали пройденные метры, – ответил я.
– Странно, там, в туннеле в метрах двадцати за вагонетками стоит проходческий комбайн. Почему комбайн стоит посередине прокопанного туннеля? Если его хотели вытащить, тогда зачем на пути загнали вагонетки с бочками? – задумчиво спросил Михаил.
Хотел ответить «исчерпывающим ответом», но вовремя спохватился и промолчал – Михаил меня не спрашивает, он просто рассуждает вслух.
– Значит, до горловины они не докопали метров двадцать. Почему? – спросил Михаил и стал протискиваться вдоль вагонеток.
Хотелось ответить: «По кочану!», но слушать уже было некому – Михаил ушел вперед. Я стал протискиваться вслед за Михаилом. А вот и ответ – сразу за вагонетками стены туннеля покрывал синеватый налёт – синяя глина проступает, – понял я!
Михаил меня не ждал, он пошел вперёд по туннелю к проходческому комбайну. Я пошел вслед за Михаилом. Интересная штука – этот комбайн! Тележка на рельсах с электромоторами и седушкой для оператора, куча рычажков управления, транспортер для вынутой породы и двухметровая круглая фреза Круглая фреза была не совсем круглой, у неё был срезан кусок окружности, так что между туннелем и фрезой была щель. В эту щель и пролез Михаил.
– Твою мать! – услышал я голос Михаила из-за проходческого щита. Эта фраза у Михаила означает крайнее удивление, возмущение или восхищение. Что на этот раз? Я бросился в щель между фрезой и стенкой туннеля к Михаилу.