Тупик либерализма. Как начинаются войны.
Шрифт:
По мнению Р. Арона, большой проблемой являлась повсеместная экономическая неграмотность французских политиков. Политик, как правило, был юристом, чье понятие об экономике основывалось на устаревших и абстрактных ее моделях, изучаемых в юридических вузах, а предпринимательская среда в парламенте была представлена мелким бизнесом, с его традициями и предрассудками{543}. Как вспоминал Арон, в лицее «помимо истории (в большей мере) и права (в незначительном объеме), мы совсем или почти совсем не изучали мир, в котором живем»{544}.
Кроме этого конституционная практика французского государства почти полностью оставляла правительство во власти парламента. Негативный политический опыт страны во второй половине XIX в. сформировал у населения и политиков глубоко укоренившийся страх перед диктатурой или, в более широком смысле, устойчивое недоверие по отношению к «сильному правительству» любого типа. Именно поэтому «любые попытки в конституционном
Швейцарский журналист Люти отвечал на этот вопрос следующим образом: «Решение всех вопросов, от бюджета мелкой деревушки в Пиренеях… до управления огромной империей…, сосредоточено в руках административной иерархии, которая практически неуязвима для политических колебаний, и хотя порой вынуждена идти на компромисс с министром, навязанным ей парламентом, всегда способна терпеливо ждать ухода министра с его идеями… Франция не управляется, а контролируется, и именно ее очевидная политическая нестабильность является гарантией стабильности и постоянства бюрократии. Из-за разделения труда политика остается, без ущерба для себя, площадкой для идеологии, отвлеченных суждений, экстремизма, шумихи и обычной демагогии, ибо все эти вещи едва ли всерьез затрагивают жизнь французского государства…»{546}.
Журналист Р. де Жувенель в этой связи писал: «Франция — счастливая страна, где почва обильна, пахарь усерден, изобилием пользуется большинство. Политикой можно заниматься или нет, в зависимости от личных вкусов; это не решающий фактор жизни французов»{547}. Писатель и дипломат П. Моран замечал, что политическая практика доведена французами до предельной изощренности, превращена ими в специфический, присущий только им вид изобразительного искусства{548}.
Но мировой экономический кризис и стагнация потрясли основы даже относительно благополучной Франции. Рост безработицы и сокращение заработной платы, массовые разорения мелких собственников привели в начале 30-х гг. к резкому обострению классовых противоречий. Правительства стали меняться со все ускоряющейся быстротой. Если до кризиса правительства менялись в среднем раз в полгода, то с октября 1929 г. до февраля 1934 г. средняя продолжительность существования каждого кабинета не достигала 4 месяцев. Каждое из последних пяти правительств не смогло продержаться у власти и 3 месяцев.
Крупный капитал требовал стабильности, пересмотра французской конституции, ограничения прерогатив парламента и наделения президента республики чрезвычайными полномочиями с целью создания в стране сильной власти. Эта программа была изложена в книге Тардье «Час решения», опубликованной в 1932 г.{549}. Одновременно активизировались многочисленные группировки реакционно-экстремистского характера, приступившие к формированию своих вооруженных отрядов из молодежи и ветеранов войны. Среди них: «Action Francaise», созданная еще в конце XIX в., как монархическая, националистическая и клерикальная организация. «Лига патриотической молодежи» была создана в 1924 г. П. Теттенже, членом парламента, крупным промышленником, владельцем ряда парижских универмагов и фирм шампанских вин. Идеалом Теттенже была империя Наполеона III. «Боевые кресты», возникли в 1928 г. как объединение бывших фронтовиков. Целью «Боевых крестов» было вернуть Франции ее былое величие{550}. В начале 30-х гг. стали появляться чисто фашистские организации. Так, в 1933 г. были созданы «Французская солидарность» и Лига франсистов. А в Европе уже пахло новой мировой войной.
В ответ в 1932 г. по инициативе А. Барбюса и Р. Роллана был созван антифашистский, антивоенный конгресс. Воззвание, написанное Барбюсом, гласило: «Задача конгресса — разъяснить сущность текущего момента и поставить массы перед лицом угрожающей им опасности, а также объединить трудящихся вокруг их социалистического отечества, находящегося в опасности» {551} . Призыв носил явный просоветский характер и был направлен на консолидацию всех левых сил. Но прежде всего, он был направлен против фашизма и войны уже маячившей на горизонте. Р. Роллан провозглашал: «Мы созываем все партии… всех людей…, кто твердо решил всеми средствами воспрепятствовать войне» {552} . Конгресс открылся в Амстердаме 27 августа 1932 г. Делегаты прибыли не только из Франции, но со всей Европы, США, Китая и Индии. Роллан провозгласил лозунг «Над партиями! Единый фронт». В итоге в июне 1933 г. был создан единый Всемирный комитет борьбы против войны и фашизма «Амстердам-Плейель» {553} … 6 февраля 1934 г. в Париже была предпринята попытка реакционного путча, в которой приняло участие 40 тыс. человек. На пути фашистов встали обе рабочие партии — СФИО [65] и французская коммунистическая партия (ФКП), которые участвовали в схватках с мятежниками. Под руководством ФКП были проведены массовые антифашистские демонстрации. На улицы Парижа, не считаясь с объявленным правительством запретом, вышло свыше 150 тыс. человек, среди которых были не только коммунисты, но также социалисты и члены руководимой ими Всеобщей конфедерации труда. Произошли серьезные столкновения с полицией, которая стреляла в демонстрантов. Были убитые и раненые. В массовых антифашистских забастовках и демонстрациях, по всей стране приняло участие около 4,5 млн. человек {554} .
65
Социалистическая партия Франции — официальное название: «Французская секция рабочего интернационала» (Section Franchise del International Ouvrier — СФИО)
Сопротивление левых предотвратило профашистский переворот и установление «директории» [66] . Однако кризис имел следствием отставку правительства Даладье и приход к власти праворадикальных партий. В начале апреля новое правительство приняло первые 14 антикризисных декретов-законов. Повышались ставки подоходного налога, в том числе и на самые низкодоходные группы населения. Одновременно в целях сокращения государственных расходов на 10% сокращалось число госслужащих и уменьшалось жалованье остальным, сокращались субсидии на цели социального страхования, снижались пенсии ветеранам войны и заработная плата железнодорожникам. Приход правого правительства стимулировал быстрый рост численности «Боевых крестов», в которых в 1934 г. состояло несколько сот тысяч членов {555} .
66
В состав праворадикальной «директории» входили известные всей Франции люди: Петен, А. Тардье, П. Лаваль, Г. Думберг, А. Марке. Все они вошли в правительство, пришедшее к власти в результате праворадикального переворота 9 февраля 1934 г.
Объединение правых сил привело к консолидации левых — 10 октября лидер коммунистической партии Морис Торез выдвинул лозунг Народного фронта, в который вошли СФИО, ФКП и леворадикальная Лига прав человека. Уже первые совместные действия на выборах в местные органы власти 1934–1935 г. года оказались успешными. Их поддержали массовые демонстрации 14 июля 1935 г., в день национального праздника Франции. В них участвовало свыше 2 млн. человек. Как ни странно, коммунисты в данном случае оказались менее радикально и более прагматично настроены, чем социалисты. ФКП предлагала включить в программу Народного фронта лишь непосредственные демократические требования, вокруг которых можно было объединить самые широкие слои народа: отмену чрезвычайных декретов, роспуск фашистских мятежных лиг, сохранение и расширение демократических свобод. Однако руководство СФИО заявило, что такая программа недостаточна, в ней нет ни единой «реформы социалистического характера» и выдвинуло свою программу «структурных реформ», социализации (национализации) крупных предприятий, банков, страховых компаний и т.д.{556}.
Очередные выборы 1936 г. закончились победой Народного фронта, за его кандидатов было отдано — 57% голосов. Особенно впечатлял успех компартии, которая увеличила свое представительство более чем в 7 раз, получив 12,5% голосов избирателей [67] . Лидер СФИО Л. Блюм предложил партиям Народного фронта принять участие в правительстве. Коммунисты отказались, поскольку прочного большинства коалиция социалистов-коммунистов не имела, а присутствие ФКП в парламенте, по словам Г. Димитрова, «напугало бы радикалов и стало бы сигналом для фронтальной атаки реакционеров против правительства Народного фронта» {557} . Во Франции коммунисты имели самую «узкую социальную базу» из всех партий. Удельный вес мелкобуржуазных слоев города и деревни во Франции был даже еще более высоким, нежели в Германии. Из 21 млн. самодеятельного населения Франции они составляли примерно 7,5 млн. человек, т.е. около одной трети {558} .
67
Это был первый крупный успех ФКП с 1921 г. Тогда левые партии насчитывали 140 тыс. коммунистов и 30 тыс. социалистов. L'Humanite (коммунистическое издание) выходила тиражом 200 тыс. экземпляров, а социалистический Populaire — лишь 5 тыс. Бурный экономический рост привел к резкому снижению численности компартии, и в 1924 г. социалистов было уже больше, чем коммунистов, ибо в 1923 г. 2/3 коммунистов покинули партию. (Wright G. France in Modern Times: since the Enlightment to the Present. NY., Lnd., 1981, p. 348).