Турецкие страсти
Шрифт:
– Так я несколько лет назад еще работал в милиции. В отставку ушел подполковником, как только стаж наработал.
– Ну и что?
– не поняла я.
– С каких это пор подполковники милиции у нас считаются персонами "нон грата"? Даже после отставки?
– Не знаю, - пожал плечами Алексей.
– Но дамы, которые об этом узнают, реагируют совершенно одинаково: прекращают со мной всякие отношения.
Интересно, что это ему за дамы такие попадались? Хотя, впрочем, от нашего общества чего угодно можно ожидать. То считают слово "милиционер" синонимом
– А зачем вы сейчас в Турцию собрались? Там-то что страховать можно? Своих агентов нет?
Алексей посмотрел на меня с веселым недоумением.
– Вы что, действительно не понимаете? Сейчас полно русских, которые там обзаводятся недвижимостью: покупают или сами строят. Турецкая страховка это само собой, но и у себя нужно подстраховаться. Пардон за дурацкий каламбур, конечно. Вот меня и посылают посмотреть на месте, что там имеется: пятизвездочный отель или халупа в горах, которую пытаются застраховать на сумму первого варианта. С местными-то такие номера не проходят. А с тех пор, как тут несколько пожаров произошло и пришлось компенсировать довольно крупные убытки, решили клиентам хотя и доверять, но на всякий случай проверять. Чтобы компания в трубу не вылетела с их фокусами.
В глубине души я искренне восхитилась нашими доморощенными "фокусниками". Гениальная же действительно идея: купить сарайчик-развалюху, застраховать по полной программе и получить приличные деньги по страховке. Два-три захода - и готов новый миллионер. Вот уж точно: век живи - век учись.
– Не буду я с вами прекращать отношения, - объявила я уже вслух. Такому человеку, как вы, цены нет. По любому страховому вопросу поможете. Будет, например, самолет падать, а вы меня - раз, и подстрахуете.
Алексей снова долго веселился, а потом сказал, что я размечталась и сегодня данный конкретный самолет никуда уже не упадет. Хотя бы потому, что вот-вот пойдет на посадку, а падения чаще случаются при взлетах. В глубине души я порадовалась тому, что не владела этой информацией в начале полета: тогда она была бы не просто бесполезной, а очень даже вредной. Для моей нервной системы.
Тут самолет действительно пошел на посадку, и это оказалось покруче любой воздушной ямы. Господи, как только окажусь на земле, тут же попрошу политическое убежище. Об обратном перелете даже думать страшно. Как это мой драгоценный полжизни исхитряется проводить в воздушных лайнерах? Да и этот, Алексей, каждую неделю туда-сюда мотается... Гвозди бы делать из этих людей... Все, больше не могу! Все...
Тут-то, судя по всему, наш лайнер и приземлился. Очень вовремя, должна сказать. Какое-то время он попрыгал по уже настоящим, а не воздушным ямкам и, наконец, затормозил почти у самого здания аэропорта. И все пассажиры дружно зааплодировали. Большой театр! Премьера! Шоу с варьете! Что они хотели выразить этими рукоплесканиями, не знаю и знать не хочу. Так ведь можно и машинисту в метро каждую остановку овации устраивать. С вызовом "на бис" за
– Ну, сколько ни летели, все же сели, - довольно буднично прокомментировал Алексей.
– Сначала найдем вашего шофера, потом будете багаж получать, а я поеду. У меня только кейс.
– А у меня только сумка, - отозвалась я, - вытаскивая из-под сидения свою нетяжелую поклажу.
– Тоже предпочитаю путешествовать налегке. Так что багажа ждать не надо...
Аэропорт Анталии действительно поразил мое воображение сразу несколькими вещами. Во-первых, невероятной чистотой и блеском, такого я еще нигде не видела. Во-вторых, отсутствием какой-либо очереди к таможенному барьеру: в Шереметьево-то настоялась всласть. И, в-третьих, там опять нельзя было курить, а я уже испытывала острейшее никотиновое голодание.
В результате я вцепилась в рукав Алексея, который во всей этой обстановке оказался единственным более или менее знакомым предметом (не рукав, конечно, а его хозяин) и так доволоклась до стеклянной будочки, где мне за десять баксов поставили какой-то штампик в паспорте. У Алексея виза была чуть ли не бессрочной, так он мне, по крайней мере, объяснил, так что минуты через три он смог от меня отвязаться: прямо перед нами оказался плотный и смуглый коротышка, державший в руках дощечку с моим именем и фамилией.
– По-русски говоришь?
– грозно спросил его Алексей.
Коротышка заулыбался и радостно замотал головой:
– Нет руско. Тюркче конушюрум.
Алексей ошарашено повернулся ко мне:
– Час от часу не легче! Неужели ваш... не мог найти нормального водилу? Они же тут уже через одного по-русски волокут вполне прилично. Мой, например. Ага, есть идея! Один момент, Виктория.
Алексей осмотрелся и начал усиленно махать кому-то рукой, призывая к себе. Его усилия не остались незамеченными: на призыв откликнулся здоровенный чернявый парень, который тут же припустился к нам.
– Керим, - вместо приветствия озадачил его Алексей, - давай, помоги тут немного. Леди по-вашему не понимает, а ее шофер только на нем и лопочет. Как им объясниться?
– Нет проблем, шеф!
– обрадовался парень.
– Сейчас все проясним.
По-русски он действительно шпарил почти без акцента, то есть так, как говорят у нас в Москве все смуглые граждане на базарах и в ларьках. Он обернулся к коротышке и о чем-то быстро и довольно эмоционально с ним переговорил, а потом доложил результат:
– Его зовут Одан. Он отвезет госпожу прямо к дому, ключи от квартиры у него. Если что-то не так, он немножко понимает немецкий.
– Проще на пальцах объясняться, - вздохнула я.
И ведь хотела в самолете посмотреть русско-турецкий разговорник, специально купила и положила наверх в сумке. Нет, вместо этого устроила банкет и кадрежку. Теперь, соответственно, и получаю.
– Да все будет хорошо, - с жаром заверил меня Керим.
– Одан отвезет вас в квартиру, все там покажет, а с утра пораньше сами разберетесь. У нас в Кемере каждый второй по-русски говорит или понимает.