Турмалиновый сбой
Шрифт:
Соседки на улице, но Галина Григорьевна не вышла. Ей холодно с ними, гулять не хотят, а сидеть на лавке при 10 градусов — это не по ней. На кого обижаться, если года — ее существование, и через возраст не перепрыгнуть. Вызвать к себе второго мужа, с которым разошлась 10 лет назад и год совсем не разговаривала. Или найти первого мужа, которого не видела 21 год? Найти бывших друзей? Еще смешнее. Позвонила внучке, она вне доступа. Ладно, подождет до воскресения, там выборы и дела дома, надо снять показания счетчиков, взять теплые вещи.
Посмотрела в окно, женщину встретил мужчина, взял ее сумки, они обнялись и пошли рядом. Романтика? Галине Григорьевне стало лениво выглядеть молодо. Зачем? На сайтах знакомств ищут лучшую жизнь под маркой любви. Мужики
Жаловаться на жизнь никому не хочется, живет, как кот в масле. Кстати, в холодильнике есть новая баночка шоколадного сыра. Ужин готовить не хочет. В обед ела последний кусок окуня, юшка в горло не лезла, часа через два съела ее в холодном виде. Уха холодная вкуснее, чем горячая. Так и живет, придумывая сама себе меню. Мед пила, семечки тыквенные ела. Чем не жизнь?
Ощущение, что жизнь мимо проходит, если не пишет, то совсем ничего не делает. Где мысли взять, если чувства остались только обиженные. А, где любовь? Где благодарность за прожитые годы? Кому? Ладно, такая полоса. Чтобы она не была совсем грустной, постельное белье постелила самое яркое, оранжевое с красным и зеленым цветом. Красота.
Кожа, от приема тыквенных семечек, улучшилась. Волосы отрасли. Вес не прибавился. Зарядки делает в течение дня. Выдумки спят, не просыпаются.
Посмотрела сегодня фильм об актере Михаиле К. Молодец, пережил всех серьезных, знаменитых и красивых. Вот как надо: «Упал он больно, встал здорово». Смешил людей и все у него хорошо. А она пишет зачем? Люди над ней тоже посмеиваются, доставить им еще удовольствие? Живет по шкале автобусных цен — в пяти рублях от города. По городу — 40 рублей, до ее остановки — 45 рублей. Дом с плохой звукоизоляцией, слышимость — хорошая. Вечером ей не хочется телевизор включать, соседям слышно. Сейчас говорят этажом выше.
Глава 22
Хочется Галине Григорьевне позвонить, поговорить. О чем? Все написано, а по телефону еще и за деньги. Будет возможность — напечатает. Реже вспоминает об увольнении, жаль, но уже не так жалит обида. Мысленно свыкается с долей пенсионерки. Любая поездка — трата денег, а, как их уберечь? Только молча и без трат, тогда можно не скулить о работе. Гулять с чужими детьми и собаками, мыть чужие полы — пока не может. Все требует нервных клеток, а с ними у нее большой дефицит.
Всю жизнь надо было подстраиваться, соглашаться, выслушивать, выслуживаться, обслуживать. Всем не угодишь, взрывы чужого гнева неизбежны. Похвала нереальна. Оплата труда всегда маленькая, условная, не намного больше пенсии, а требований к внешнему виду — вагон и маленькая тележка. Если вернуть время вспять, что бы она изменила? Лучше не трогать, сил на что-то другое у нее нет. Делает то, что может сейчас. Выдохлась? Нет, она набирается сил. Для чего? Жизнь покажет.
Ночью буянили соседи по подъезду. С утра идет мелкий дождь. Люди шли на автобус в плащах, под зонтом или садились в свои автомобили. Галина Григорьевна пошла в душ. Голову моет реже, поскольку волосы стали длиннее и не так быстро выглядят грязными. Их она закалывает ракушкой — заколкой, подняв все вверх. По утрам переодевается, пусть она одна, но для себя одевается по форме несколько утепленной. В квартире прохладно, за окном 10 градусов тела. Наружная стена в квартире несколько холоднее внутренней, и она ее бы утеплила, если бы ее оставили здесь жить. Обогреватель включает периодически, если становится совсем холодно.
На завтрак кофе с молоком и бутерброд с шоколадным маслом. Второй завтрак десять слив и стакан чая с медом. Через пару часов вместо обеда съела салат из лука репчатого и помидора с маслом, заела горстью семечек из тыквы, очищенных. Зубы жалко на шелуху. На сегодня уже готова гречка, но когда придет ее очередь — время покажет.
За
Звонить особо некому, она не собирает отчеты от близких людей. Вера Семеновна перешла в новое положение, она иногда бывает доброй, а иногда саркастической. Сейчас у нее второй период, лучше не звонить, иначе унизит. Галину Григорьевну легко унизить, живет в деревне, одна, без сети. Что в этом хорошего? Высыпается, ест умеренно, гуляет при необходимости. Тут еще мусор надо выносить в машину. По квартире двигается, ходит, делает упражнения.
По поводу любви или, как не страдать от ее отсутствия в возрасте за шестьдесят. На пенсию мужчину не купишь, наряжаться и подстраиваться нет настроения. Муж, когда уезжал, сделал ей муляж собственного мужского органа из толстого резинового шланга, внутри которого было отверстие. Ножичком срезал лишнее, получился орган в возбужденном состоянии на ручке из единого шланга. Понятно, что есть магазины с такими вещами, но это он сделал в девяностые годы, до расцвета магазинов с хитростями для секса. Сам он лет пятнадцать был сильным мужем, последние лет десять перед последней поездкой и изготовлением сувенира, он был разным и часто уезжал то на пару дней, потом на четыре дня, на месяц, на два-три месяца, на полгода и навсегда.
Перед последней поездкой Галина Григорьевна мужа с трудом выносила, у нее было полное ощущение, что он чужой для нее мужчина. В ней появилась брезгливость, постоянная боль от любви с ним. Он мимо нее пройти не мог, а она от него отбивалась правой рукой, на которой появились постоянные синяки. На работе их быстро заметили.
Галина Григорьевна тогда работала конструктором, конструкторов на фирме было двое. Жена второго конструктора иногда к ним приходила, на ней были обтягивающие шерстяные брюки. Роста она была невысокого. С ним было легко работать, легкий человек для совместного труда. Они совместно решали все технические задачи. Компьютеры тогда только появлялись, программы конструкторские были далеки от совершенствования, и конструктора на них не обращали вниманье, чертили на ватмане, приколотом к кульману.
Шел 1994 год. Галина Григорьевна работала в двух местах: в учебном институте на кафедре и в частной фирме, еще ей постоянно приходилось посещать крупный в городе завод, для изготовления корпуса словаря переводчика, потом его сборки.
Именно в это время муж явился домой последний раз, шел декабрь 1994 года. Он приехал пропавший костром, в заношенных вещах после полугодового отсутствия в тайге Пермского края. Его ждали и не ждали. Он отмылся, достал с антресолей брикет серой ткани, и начал из него шить палатку, сумку, рюкзаки. Потом он стал мастерить приборы, в это время он уже не работал. Мылся он крайне редко, готовил снаряжение к новому походу.
Все это происходило в комнате в 15 квадратных метров, в ней они жили, в ней он устроил мастерскую в проводах, деталях для приборов и тканях. В комнате в 10 квадратных метров жила дочь с внучкой. Дочь и муж не работали, в плане денег в дом не приносили. А Галина Григорьевна работала на двух работах, плюс все дела по дому. Любовь с мужем уже не выстраивалась в ее жизни. Вес у нее тогда был на 30 килограммов меньше, чем сейчас. Прямая юбка ее обтягивала. Она была стройной.
Муж из дома за полгода вышел три раза. Его интересовала только подготовка очередной поездки в аномальную зону. За полгода он окреп, выглядел хорошо, сам напек себе в дорогу овсяных лепешек типа печенья, которые долго не портятся. Собрал все вещи компактно на тележке с колесиками. У Фаины Михайловны на руках была внучка, она не могла проводить его в дорогу. На поезд его проводил сын. Он посадил его в вагон. Больше своего отца он не видел.