Твари Господни
Шрифт:
– Привет, Алекс, – сказала она вошедшему на кухню парню, который, если бы Дама Пик не придерживала его за плечо, наверняка, уже на что-нибудь налетел, потому что ночным зрением не обладал.
– Здравствуй, – сказал он неуверенно, пытаясь на слух определить, где она сидит. – С возвращением! А свет включать совсем нельзя?
– Можно, – сказала Лиса, прислушиваясь к округе. – Включи, Пика, если не трудно.
– Раз плюнуть, – щелкнул выключатель, находившийся метрах в полутора от Дамы Пик, и Лиса прикрыла веки, по памяти вынув из пространства бутылку и наливая себе еще. – Будете?
– Я пас, –
– А я нет, – усмехнулась Дама Пик, подходя к столу. – Сейчас, вот только суп на огонь поставлю и присоединюсь.
Лиса открыла глаза и посмотрела на Алекса, который все еще промаргивался, потихоньку продвигаясь к столу.
– У меня к тебе пара поручений, Алекс.
– Ну это я уже понял, – он все-таки смог наконец полностью открыть глаза. – Чего бы ты меня будила среди ночи? Слушаю тебя и, как всегда, повинуюсь.
– Значит так, – Лиса сделала еще один глоток и посмотрела на тлеющую в пальцах сигарету. – Первое, мне нужны чистые документы Евросоюза. Бланки у нас есть, следовательно, как ты, вероятно, догадываешься, мне нужна биография.
– До какой степени "чистая"? – по деловому спросил Алекс, уже, вероятно, проигрывая в уме, как и где, будет искать данные для легенды.
– Максимально, – Лиса все-таки затянулась и посмотрела на Даму Пик, готовившую для нее то ли очень поздний ужин, то ли слишком ранний завтрак.
– Параметры?
– Я, – она сделала еще один глоток и на секунду заколебалась в правильности принятого решения.
– Ладно, – сказала она после паузы. – Со мной так, двадцать пять – тридцать лет, немецкий или испанский языки, можно и французский, но как крайний случай.
– Хорошо, – кивнул Алекс. – Рисовать будешь сама?
– Да.
– Тогда, часикам к семи утра будет тебе биография, – он потянулся через стол, вытащил из пачки сигарету и тоже закурил, добыв искру, что называется, "щелчком пальцев". – Что-то еще?
– Надо просмотреть данные на больных, находящихся в кататоническом или коматозном [14] состоянии, – сказала Лиса. – Или что-то в этом роде. Каталепсия, например.
– Нота, я не врач…
– Разберешься.
– В чем?
– Нас интересуют больные, долгое время находящиеся без сознания или почти без него.
– Все?! – в голосе Алекса зазвучал неподдельный ужас.
– Нет, – успокоила его Лиса. – Только некоторые. Мы ищем мужчину, предположительно, в возрасте от сорока пяти до пятидесяти пяти лет. Лежит он где-то года с девяностого, может быть, с девяносто первого, скорее всего, в ФРГ или в Израиле. Еврей или немец, может быть, половинка, эмигрировал из СССР с первой Андроновской волной, то есть, в 1984 или 1985 году.
14
Кататония (от греческого katatonos – натянутый), психическое расстройство с преобладанием двигательных нарушений (ступор и возбуждение). Кома (коматозное состояние) – остро развивающееся тяжелое патологическое состояние, характеризующееся прогрессирующим угнетением функций ЦНС с утратой сознания, нарушением реакции на внешние раздражители, нарастающими расстройствами дыхания, кровообращения и других функций жизнеобеспечения организма.
– Почему не в США или ЮАР? – спросил заинтересовавшийся задачей Алекс.
– Нет, он не в Америке, – покачала головой Лиса. – А вот про ЮАР это ты правильно, Алекс, сказал. Значит, еще и Африка, но сначала все же Израиль и западная Германия.
– Ладно, – пожал плечами Алекс. – Сделаю. Израиль маленький, с него и начну. Сколько даешь времени?
– До завтрашнего вечера.
– Ты в своем уме? Я же потом сам в спячку впаду!
– Не страшно, – усмехнулась Лиса, допивая коньяк. – Мы тебя понесем на руках.
– Постой! – Алекс подозрительно смотрел на Лису, как бы не веря своим ушам. – Куда это вы меня понесете, и кто это мы?
– Мы, это я, Дама Пик и Черт, а понесем мы тебя в Европу.
– Постой! – он даже руки поднял от возмущения. – Это значит еще три биографии?
– А я тебе разве не сказала?
– Нет!
– Ну извини, – сказала она весело. – Старая я, Алекс, и память у меня плохая.
– Что б ты знала, – медленно и со значением сказал в ответ Алекс. – Черт кроме русского ни одного языка не знает. Он их не может выучить.
– Да? – Лиса задумалась, пытаясь сообразить, что можно в этом случае сделать. Черт был ей необходим, но без языка его даже за эмигранта не выдашь. Границу закрыли в восемьдесят девятом, сразу после переворота, и больше не открывали, а за десять лет любой дурак хоть чему-нибудь да научится. Тем более, он молодой…
– Эх, – сказала она вслух. – Не хотелось мне с Махно связываться, но, видно, судьба. Найди его, Алекс, и попроси о встрече. Место назначает он, но время – ночь и не позже, чем через три дня.
7
Было уже три часа ночи, когда она наконец добралась до ванной. Бык жил богато. Дом у него был великолепный, и, хотя назывался по-старому дачей, это уже был, скорее, загородный особняк, чем те развалюхи, которые сотнями тысяч наплодились за последние двадцать лет на дачных участках вокруг больших и малых городов. Однако Лев Сергеевич Конопенников, один из первых в СССР кооператоров, мог на законных основаниях позволить себе много больше, чем простой советский труженик. Мог он себе позволить и двухэтажный дом в лесу, и ванную комнату, вполне буржуйскую, с джакузи и прочими излишествами тоже, потому что никогда не зарывался, платил со своих миллионов партийные и профсоюзные взносы, жертвовал на благотворительность, и не забывал отстегивать крышовавшим его – каждый, разумеется, по-своему – Конторе и бандитам.
Сейчас Бык спал. И спать ему предстояло до завтрашнего позднего вечера, когда Черт заберет их отсюда на машине и увезет в далекое никуда. Вот тогда и Бык сможет проснуться. Проснется, найдет записочку от "любимой женщины", и поймет, что они ушли. Дело тут было не в недоверии. Бык стал членом организации много лет назад и ни разу не дал повода в себе усомниться. Другое дело предосторожность. Чем меньше будут знать "посторонние", тем лучше для них самих, ну и для Лисы с ее группой тоже.