Твари, в воде живущие (сборник)
Шрифт:
Если тот, кто сидит в пруду, реагирует на внешние раздражители не только в лице Леши, то… Но и он внес свою маленькую лепту — осторожно положив на дальнем берегу сумку и отойдя на безопасное расстояние, зашвырнул в пруд два кирпича…
Теща обходила пруд, стараясь не наступить на кучки гниющих водорослей. Леша, затая дыхание, следил за нею и сам не знал, чего хочет больше — чтобы все оказалось его горячечным бредом или…
— Мама?!
Ирка — встрепанная, с пылью в волосах — все-таки услышала, что-то услышала, находясь в доме. Плеск воды? Сдавленный крик, перешедший в бульканье?
— Виноградов,
Он медленно повернулся к ней, выпрямившись во весь рост, развернул плечи и ответил после тяжелой паузы:
— Разве я сторож маме твоей? И у меня есть имя.
Сделал три уверенных шага к крыльцу и повторил раздельно:
— У меня. Есть. Имя.
Ирина смотрела на мужа сейчас (и всегда!) сверху вниз, она вообще была на четыре сантиметра выше, но под его давящим взглядом из-под очков сжалась, ссутулилась, отступила назад, сказала неуверенно, прислонившись к двери:
— Ты чего, Вино… Леша?
— Ничего, все в порядке, — жестко улыбнулся он углами губ, поднимаясь по ступеням. — Пошли в дом. В наш дом.
Конечно, ничего этого не было. Все это Леша представил, пока теща возвращалась от пруда с сумкой. А Ирка действительно выскочила на крыльцо с совершенно ледяным лицом. Леша попытался принять тот суровый и мужественный вид, который только что вообразил: напряг скулы, стиснул кулаки и распрямил узкие плечи — и тут же скривился, сдавив невзначай ноющий волдырь ожога.
Ирина не обратила никакого внимания на его мимические попытки, прошла к машине, не глядя ни на мать, ни на мужа.
— Запирайте дом, Алексей. Мы уезжаем, — Елизавета Васильевна явно не собиралась посвящать его в подробности разговора с дочерью и в детали принятых (или отложенных?) решений.
— Но ведь… мы ведь еще… постройки… теплица, фундамент для бани… — залепетал Леша совсем уж невразумительно.
— Мы уезжаем, — повторила теща с плохо скрытым презрением.
Если бы кто-то сказал этой высокой, моложавой, абсолютно спокойной женщине, что зять подозревает ее в отравлении (его? этого слизняка?) — она смеялась бы долго, весело и абсолютно искренне. Ну и возомнил зятек о себе, да чтобы растереть такого в порошок, достаточно одного слова и короткого взгляда — а потом хорошенько проветрить комнату…
«С этим надо кончать. С этим надо кончать…» — твердил Леша про себя два последних дня. Не конкретизируя, впрочем, с чем надо кончать: с такой вот непутевой семейной жизнью, с осточертевшим обществом тещи или с тем, кто живет в пруду. Наверное, он имел в виду все сразу. Но начать решил именно с пруда.
Последняя попытка должна стать окончательной. Довольно. Хватит. Где бы не была проклятая яма — в его мозгу или на дедушкином огороде — сегодня и сейчас он с ней покончит. Убьет всех таящихся на дне призраков и зысыплет самосвалом песка, если надо — двумя самосвалами. А потом разберется и с другими проблемами. Пришло время.
Он поднес огонек зажигалки к кембрику, плотно набитому спичечными головками — в воде такая штука горит никак не хуже бикфордова шнура. Кембрик исчезал в недрах толстой трубы — корпуса старого автомобильного насоса. Чтобы снарядить это оружие возмездия, пришлось вспомнить все навыки пиротехника-любителя времен средних и старших классов (а нынешние, ха! — так вот не смогут, куда уж им, избалованы китайскими ракетами да петардами…).
Но основная убойная сила отнюдь не в насосе, он только должен привести в действие главное оружие — плотно забитый, загерметизированный корпус с четырех сторон сжимали крутые бока здоровенных, двадцатипятилитровых бутылей толстого стекла. Бутылей с концентрированной серной кислотой — центнер с лишним чистого олеума. Или не олеума? С химией у него в школе обстояло еще хуже, чем с геометрией — но не надо быть Менделеевым, чтобы понять — такая доза убьет и растворит все, что угодно. И кого угодно.
Как он дрожал, покупая эти четыре бутыли! Почему-то Леше казалось, что такое количество кислоты может понадобиться частному лицу для одной-единственной надобности: растворить в ванной и спустить в канализацию нечаянно образовавшийся в собственной квартире (всякое в жизни бывает!) криминальный труп… Надо думать, менеджеры фирмы “Балт-Реактив” придерживались схожих жизненных принципов — и наотрез отказывались продавать кислоты частным лицам.
По счастью, почти на каждом рынке есть неприметный ларечек с надписью: “Печати, штампы, бланки.” Приобретенную там за смешную сумму доверенность несуществующей фирмы Леша протягивал дрожащей рукой и заказывал товар прерывающимся голосом. Казалось — сейчас где-то под столом сработает потайная кнопочка, и суровые парни в камуфляже поволокут Виноградова А.Н. на предмет выяснения потребностей в таком количестве убийственной жидкости… И он (а что еще делать?) пригласит их на берег маленького такого, но оч-чень уютного водоема… Обошлось. И через весь город кислоту он довез без приключений.
…Содержимое кембрика вспыхнуло, огонь пополз внутрь пластиковой трубки, выбрасывая наружу искры и вонючий сизый дымок — “раз…” сказал про себя Леша и поспешил (стараясь, однако, не слишком топать) к другому, снабженному противовесом, концу деревянной конструкции, отдаленно напоминающей не то самый древний из шлагбаумов, не то журавль над деревенским колодцем.
Старина Архимед не подвел, закон рычага сработал без осечки — чудовищный заряд, раза в полтора тяжелее своего создателя, осторожно проплыл по воздуху и застыл над самой серединой пруда; аккуратно, без плеска, коснулся поверхности и медленно погрузился почти полностью, над поверхностью торчал лишь дымящийся кембрик.
“Двенадцать… тринадцать…” — дрожащей рукой Леша выдернул заранее воткнутый в дерево конструкции скальпель. Полоснул по натянутому струной нейлоновому шнуру — тут же, не ожидая падения на дно заряда и реакции на это тех, кто сидел в пруду — бросился бежать. Не в слепой панике, как в прошлый раз — заранее выбранным и выверенным маршрутом.
Оказавшись в безопасном далеке, выглянул из-за угла сарая, продолжая отсчитывать секунды. Сработало на тридцать пятой.
Пуф-х-х-х!!!
Не очень эффектно, взрыв сквозь толщу воды донесся негромким глухим хлопком, но бутыли он наверняка разнес и Леша знал — сейчас там, у дна, царил ад.
Ему казалось, что поверхность вздулась огромным пузырем, потом вздыбилась концентрическими кругами — может, действительно на дне подыхал кто-то большой, а может, просто затихала ударная волна взрыва — отсюда, издалека, разобрать трудно. Но скоро все успокоилось — ни единой капли не выплескивалось над зелеными берегами…
Вот и все.
Так просто. Больше в пруду никто не сидит. Можно зарывать. Ничего и никого живого в этой луже теперь нет. Поделись улыбкою своей — дурацкая песенка крутилась в голове победным маршем.