Твердыни России. От Новгорода до Порт-Артура
Шрифт:
Одновременно французы силой пехотной бригады атаковали люнет Белкина, но встреченные картечью и ружейным огнем, устрашенные взрывом трех мощных фугасов русских, поспешно отошли на исходные позиции. Штурм люнета обошелся французам большими потерями, в том числе и пленными.
Атака на оборонительную линию Городской стороны не удалась и закончилась уже в 15 часов дня. 4-й бастион так и не был подвергнут штурму, поскольку неприятель считал его здесь самым сильным укреплением.
Так закончился 349 день Севастопольской обороны в годы Крымской войны.
...Потеря
Дальнейшая оборона Южной стороны грозила только большими людскими потерями: с Малахова кургана неприятельская артиллерия могла держать под прицелом любую точку города. Высоту можно было попытаться отбить, поскольку гарнизон имел еще вполне достаточно резервов для такой операции. Но штурм Малахова кургана был опять же связан с огромными людскими потерями в рядах защитников Севастополя.
Поэтому главнокомандующим русской армией генералом князем М.Д. Горчаковым было приказано войскам ночью оставить укрепления и перейти по наведенному мосту на Северную сторону Севастополя. Сигнал к отходу был дан в сумерках в 19-м часу. Отвод батальонов и команд с передовых позиций проходил организованно и к каким-либо замешательствам не привел.
На бастионах оставались охотники, которые ружейным и орудийным огнем давали понять союзникам, что оборона продолжается. Были приведены в негодность все морские орудия на позициях. 56 полевых орудий артиллеристы на руках стащили из укреплений и, поскольку не имелось уже к ним конского состава, чтобы провести орудия по наплавному мосту, их утопили в бухте. Линию баррикад в городской черте на всякий случай заняли пятью пехотными полками.
Писатель Лев Толстой в своем широко известном отечественному читателю произведении «Севастополь в августе» писал:
«По всей линии севастопольских бастионов, столько месяцев кипевших необыкновенной энергичной жизнью, столько месяцев видевших сменяемых смертью, одних за другими умирающих героев и столько месяцев возбуждавших страх, ненависть и, наконец, восхищение врагов, — на севастопольских бастионах уже нигде никого не было. Все было мертво, дико, ужасно, — но не тихо: все еще разрушалось...
...Враги видели, что что-то непонятное творилось в грозном Севастополе. Взрывы эти и мертвое молчание на бастионах заставляли их содрогаться; но они не смели верить еще под влиянием сильного, спокойного отпора дня, чтобы исчез их непоколебимый враг, и, молча, не шевелясь, с трепетом ожидали конца мрачной ночи».
...Всю ночь шла переправа через наплавной мост. Около полуночи на Малом бульваре в воздух взвилось несколько ракет. По этому сигналу команды охотников в укреплениях и полки на баррикадной линии стали отходить к мосту.
Покидая бастионы, батареи, редуты саперы и матросы-артиллеристы оставляли на каждом из пороховых погребов зажженные фитили различной длины, чтобы взрывы
На дно Большой бухты были отправлены последние корабли и суда славного своими победами Черноморского флота, который в тот день фактически перестал существовать. В одну ночь погибли линейные корабли «Париж», «Храбрый», «Константин», «Императрица Мария», «Чесма», «Иегудиил» и фрегат «Кулевча». Через сутки с небольшим были затоплены все десять пароходов флота.
Когда прогремели первые взрывы, союзники поняли, что в Севастополе творится что-то для них непонятное. Один за другим взлетали на воздух бастионы и батареи с запасами пороха и снарядов. В укреплениях горело все, что только могло гореть. Потом пожар перекинулся на Южную часть города.
Пожар, который продолжался две ночи и два дня, прекратился только 11 сентября, когда пошел дождь.
Разрушение было полное. Союзная армия два дня не решалась войти в русский город, оставленный защитниками.
Последними были взорваны береговые батареи № 7,8 и 10. Около полудня взлетели на воздух Павловская и Александровская батареи. Остававшиеся на них подрывники были перевезены на Северную сторону.
Без всякой помехи русские войска перешли на Северную сторону. К 8 часам утра 9 сентября переправа была закончена. Саперы и моряки развели понтонный мост и частями подтянули его к берегу Северной стороны.
...Французский главнокомандующий генерал Ж.Ж. Пелисье назвал оставление защитниками Севастопольской крепости ее Южной стороны «крайностью». Он верил, что с потерей Малахова кургана Севастопольская эпопея русской армии могла бы продолжаться и ее окончание в той ситуации, в которой вскоре оказались союзники, стояло под большим вопросом.
Отношение российской общественности и армии к главнокомандующему князю Горчакову за прекращение обороны Севастополя было однозначно отрицательным. Дух защитников морской крепости долгой осадой и шестью бомбардировками был не сломлен. Тому есть более чем достаточно свидетельств.
Интересна в этом деле позиция воцарившегося императора Александра II, которую он высказал в высочайшем рескрипте на имя генерала М.Д. Горчакова, который имел блестящий послужной список в войнах России с Наполеоном, Персией, Турцией, против мятежной Польши и восставшей против австрийцев Венгрии, ставший генералом в 27 лет. В рескрипте говорилось следующее:
«...Явив себя в сей тяжкой борьбе превыше враждебных обстоятельств, вас окружавших, в мужественном их преодолении, в предусмотрительном сохранении вверенных вам войск, вы, в развалинах твердынь Севастополя, воздвигли памятник несокрушимой славы себе и армии, вам порученной, и в кровавом бою, оставив эти развалины, совершили с армией небывалую в истории переправу через морской залив, не отдав более ни пяди русской земли».
...Известный отечественный историк Е.В. Тарле в своем замечательном труде «Крымская война» дал такую оценку обороны морской крепости России на Черноморье: