Творцы столпотворения
Шрифт:
Валентин поделился гипотезой с напарником. Практичный Николай возразил, что навару с этого открытия для них никакого.
Остапенко усмехнулся: пока, возможно, они просто не видят в этом смысла, но уже сейчас стало ясно, что данный переход открывается тоже в какую-то Зону, только на другой планете!
– Ну и что? Что тебе это даёт? – настаивал Шорин.
– Пока не знаю, пока не знаю, – задумчиво пробормотал Валентин. – Но что-то такое тут есть – неспроста всё так. Но зачем на Арках карты? Для кого?!
Они вернулись в УАЗ.
Жара стояла ужасная – пот лил ручьями. Они сняли бронежилеты, каски, расстегнули куртки. Очень быстро захотелось пить, и Шорин достал из-за сиденья бутыль с водой.
Воды у них оказалось с собой чуть более литра – кто же предвидел путешествие в пустыню! Ясно, что если не вернуться поскорее или не найти воду здесь, то долго не протянешь. Они с напарником сделали по глотку и старшина снова убрал флягу.
– Для начала надо постараться осмыслить уже достоверные факты, – сказал Остапенко, вытирая губы тыльной стороной ладони.
– Каких же это факты?
Остапенко пояснил. Уже вполне можно было констатировать, что где-то существует могущественная раса инопланетян. Технология их явно многократно превосходит земную. Поэтому вполне возможно, что над человеческой цивилизацией или, по крайней мере, над её частью, решили поставить некий эксперимент.
– Вполне возможно, – сказал Валентин, что Купол, три года назад накрывший часть Воронежской области, перенес кусок Земли на некий гигантский космический корабль, представляешь?
Николай ошарашено мотнул головой.
– И… И – что?
– Допустим, они отправили всех нас, со своими лесами, реками и домами куда-то, скажем… на новое место обитания!
– Да зачем?!
– Ну, это я так, просто выдвинул предположение. Конечно, дело обстоит, скорее всего, не так…
– Ты о фактах хотел рассуждать, а не предположения строить, – мрачно произнес Николай. – Лично я на этот сумасшедший звездолёт билетов не покупал. Кстати, но Арки тогда на хрена?
– Тоже верно, – усмехнулся капитан. – Давай пока не будем думать о мотивах поведения неизвестных дядек, ладно? Просто сопоставлять факты – и всё! Кстати, от гипотезы корабля придется отказаться не только из-за Арок: вспомни ветер, дождь и воду в реках, проходящие сквозь наше твердое небо и барьеры откуда-то извне. Вряд ли такое можно обеспечить на звездолёте, пусть и даже на очень большом. Хотя, это может быть просто циркуляция воздуха и воды в замкнутом пространстве… М-да, надо подумать еще. В общем, накрыли они, значит, нас и…
– Заметь, не просто накрыли, – гневно перебил его Шорин, – а устроили, такой погром, что…
– Да уж, – тихо произнес Остапенко, – не просто накрыли…
Он вспомнил лето того самого года Катастрофы. В самом Воронеже, который оказался далеко от Границы «купола неба», разрушений практически не было – это потом выяснилось, что рядом с Границей любые строения, складывались как карточные домики. Вначале в городе показалось, что ничего серьёзного и не произошло – лишь исчезла связь с внешним миром. А когда стало понятно, что никакой «центральной власти» больше нет, началась неразбериха – настоящее Вавилонское столпотворение. Толпы мародеров кинулись грабить магазины, банки, дома. А потом пришёл голод, эпидемии и стычки с возникающими как грибы после дождя бандами.
В первые часы и дни многие думали, что началась ядерная война. Но это было не так. Ни вспышек взрывов, ни атомных «грибов», ни радиоактивности – ничего такого никто не наблюдал и в помине, а навалившиеся поначалу проблемы не давали нормально поразмыслить над причинами случившегося. Лишь спустя некоторое время люди поняли, что положение не просто неординарное, а сверх неординарное.
Капитан вспомнил, как через несколько дней встретил обезумевшего человека, утверждающего, что далеко в стороне от города небо встало твёрдой стеной. И это невероятное утверждение оказалось истинным, когда с городского аэропорта попытался взлететь вертолёт, а потом и несколько самолётов – и все они разбились, натолкнувшись на преграду на высоте с полкилометра. Лично в наличии стены из «твёрдого неба» Валентин убедился лишь три месяца спустя, уже будучи в отряде по наведению порядка, когда добрался до Границы.
Да, небо стало твердым. В восьмидесяти километрах от Воронежа они натолкнулись на некую преграду, и дальше она людей не пустила. Увидеть ее было невозможно, но впереди, шагах в сорока-пятидесяти, виднелось… вертикальное небо. Обычное безобидное небо, только казалось, что горизонт неожиданно резко приближается, а небосвод над головой вдруг загибается книзу и уходит в землю. Граница соприкосновения этого неба была очень резкая и настолько неестественная, что от такого зрелища у неподготовленного зрителя обычно кружилась голова. Край плоской Земли…
По вертикальному небосклону плыли облака, ныряя куда-то в землю, оттуда же они и появлялись, когда ветер дул в другую сторону. По этому небу двигалось солнце, и его лучи были такими же яркими и горячими, как и у обычного. Впрочем, настоящее это солнце или нет, никто не знал – выглядело оно точно так же, как и прежде.
А ночью на Тверди неба горели, мерцая, знакомые звезды, и также степенно плыла по своему извечному маршруту знакомая старушка-Луна, правда, приближаясь к Границе, она, как и облака, круто сворачивала вниз и исчезала.
Самое ужасное было то, что Граница оказалась абсолютно замкнутой: большой внешний мир перестал существовать! Кусок Воронежской области площадью около двадцати шести тысяч квадратных километров накрыли гигантским колпаком квадратной формы, и выбраться за его пределы не мог никто – ни по земле, ни по воздуху, ни даже устроив подкоп.
Валентин до сих пор чувствовал то неподдающееся описанию удивление, отчаяние и почти животный ужас, охвативший уцелевших, когда выяснилось, что они отрезаны от остального мира.