Творец и робот

Винер Норберт

Коль скоро существует возможность создания автоматов в металле или только в чертежах и расчетах, изучение их производства и теории является естественной фазой человеческой любознательности. Мощь человеческого разума сводится на нет, если сам человек ставит какие-то жесткие границы своей пытливости. И все же существуют аспекты автоматизации, которые выходят за рамки узаконенной любознательности и становятся греховными по своей сути. Это можно пояснить на примере технического руководителя особого типа, которого я назвал бы машинопоклонником.

Мне очень хорошо известны машинопоклонники нашего мира с их лозунгами свободного предпринимательства и экономики, основанной на стремлении к наживе. Я думаю, что машинопоклонники могут существовать и существуют и в коммунистическом мире.

Власть и жажда власти – это, к несчастью, реальные силы, которые выступают

в разнообразных облачениях. Среди фанатичных жрецов силы встречается немало таких, которые нетерпимо относятся к ограниченным возможностям человечества, и в особенности к ограничениям, связанным с ненадежностью и непредсказуемостью человеческого поведения. Эти обычно скрываемые склонности руководителя можно выявить по облику подчиненных, которых он себе выбирает. Они смиренны, незаметны и готовы выполнить любое его распоряжение; именно поэтому они в общем-то оказываются беспомощными, когда неожиданно перестают быть только механическими исполнителями его воли. Способные проявить огромное усердие и в то же время почти лишенные собственной инициативы, они подобны евнухам в гареме идей, с которыми обвенчан их султан.

Помимо того что машинопоклонник преклоняется перед машиной за то, что она свободна от человеческих ограничений в отношении скорости и точности, существует еще один мотив в его поведении, который труднее выявить в каждом конкретном случае, но который тем не менее должен играть весьма важную роль. Мотив этот выражается в стремлении уйти от личной ответственности за опасное или гибельное решение. Побуждения такого рода проявляются в попытках переложить ответственность за подобные решения на что и на кого угодно: на случай, на начальство, на его политику, которую-де не положено обсуждать, или на механическое устройство, которое якобы невозможно полностью постичь, но которое обладает бесспорной объективностью. Вероятно, мотивы такого же рода движут потерпевшими кораблекрушение, когда они тянут жребий, чтобы определить, кто должен быть съеден первым. Подобными аргументами искусно оперировала защита Эйхмана. Из таких же мотивов исходят и те, кто раздает одним солдатам, исполняющим приговор о расстреле, боевые патроны, а другим – холостые, с тем чтобы каждый солдат так никогда и не узнал, участвовал ли он в убийстве. Несомненно, что подобными же уловками будет пытаться успокаивать свою совесть то высокопоставленное должностное лицо, которое осмелится нажать кнопку первой (и последней) атомной войны. Это старый колдовской трюк, чреватый, правда, трагическими последствиями: после удачного исхода рискованного предприятия приносится в жертву первое встречное живое существо. Как только такой господин начинает сознавать, что некоторые человеческие функции его рабов могут быть переданы машинам, он приходит в восторг. Наконец-то он нашел нового подчиненного – энергичного, услужливого, надежного, никогда не возражающего, действующего быстро и без малейших размышлений!

Подчиненный такого типа выведен Чапеком в его пьесе «R.U.R.». Так же как и раб из «Лампы Аладдина», он ничего не требует. Он не просит каждую неделю выходного дня и не нуждается в телевизоре для своего жилища. Он даже не нуждается в жилище. Но стоит только потереть Лампу, как он появляется из ниоткуда. И если ради ваших целей вы решитесь пуститься в плавание против ветра общепринятой морали, ваш раб никогда не осудит вас, даже не бросит на вас вопрошающего взгляда. Теперь вы свободны плыть, куда вас влечет судьба!

Такая психология свойственна колдуну в полном смысле этого слова. Колдунов такого рода предостерегают не только церковные доктрины, но и органически присущий человечеству здравый смысл, выраженный в легендах, мифах и творениях здравомыслящих писателей. Все они сходятся на том, что колдовство не только грех, ведущий в ад, оно таит в себе опасность для самой жизни на Земле. Это обоюдоострый меч, который рано или поздно пронзит вас.

Здесь уместно вспомнить историю о рыбаке и Джинне из «Тысячи и одной ночи».

Рыбак, забросив сеть вблизи берегов Палестины, выловил закупоренный глиняный кувшин с печатью царя Соломона. Он взламывает печать, и из кувшина вырывается столб дыма, принимающий форму гигантского Джинна. Джинн говорит рыбаку, что некогда он, Джинн, был одним из мятежников, которого великий царь Соломон замкнул в кувшин. Вначале Джинн намеревался вознаградить своего освободителя властью и богатством. Но проходили века, и тогда он решил умертвить первого же смертного, которого он встретит, и прежде всего своего освободителя.

На свое счастье, рыбак оказался находчивым малым, искусно владевшим оружием лести. Играя на тщеславии Джинна, он убеждает его показать, как такое огромное Существо может втиснуться

в столь маленький сосуд. Джинн, доказывая это, снова влезает в кувшин. Рыбак тут же запечатывает его, бросает злосчастный кувшин в море и поздравляет себя со спасением. С тех пор он живет, не зная горя.

В других легендах герой, сталкиваясь с магией уже не столь случайно, либо оказывается на грани катастрофы, либо терпит полный крах. В стихотворении Гете «Ученик чародея» изображен юный слуга, который чистит одежду своего хозяина – волшебника, подметает пол и носит воду. Однажды, получив приказ наполнить бочку водой, слуга остался один. Подверженный той лени, что является истинной матерью изобретений (от такой же лени другой мальчишка, работавший у машины Ньюкомена, прицепил как-то веревку от крана, впускающего пар, к балансиру, создав тем самым первый автоматический клапан) [11] , гетевский ученик чародея запомнил отрывки подслушанных им заклинаний хозяина, произнес их и заставил метлу качать воду в бочку. Эту часть задачи метла исполняет быстро и энергично. Когда же вода начала переливаться через край бочки, мальчик вдруг обнаружил, что он забыл заклинания, которыми чародей останавливал метлу. Мальчик захлебывается и почти тонет в воде, но тут чародей, к счастью, возвращается, произносит несколько властных слов, усмиряющих бунт вещей, а затем задает своему ученику изрядную взбучку.

11

По преданию, это изобретение было сделано английским мальчиком Гемфри Поттером. – Прим. перев.

Даже в этом случае катастрофу удается отвратить лишь с помощью deus ex machina [12] . Джэкобс, английский писатель начала XX века, довел этот принцип до своего логического конца в повести «Обезьянья лапа», которая представляет собой один из классических образцов «литературы ужасов».

В повести описывается английская рабочая семья, собравшаяся к обеду на кухне. Сын вскоре уходит на фабрику, а старики родители слушают рассказы своего гостя, старшего сержанта, возвратившегося из Индии. Гость рассказывает об индийской магии и показывает талисман – высушенную обезьянью лапу. По его словам, индийский святой наделил этот талисман магическим свойством исполнять по три желания любого из трех своих последовательных владельцев. Гость говорит, что это подходящий случай испытать судьбу. Он не знает первых двух желаний предыдущего владельца талисмана, но ему известно, что последним желанием его предшественника была смерть. Сам он был вторым владельцем, но то, что он испытал, слишком страшно пересказывать. Гость уже намерен бросить волшебную лапу в камин, но хозяин выхватывает ее и, невзирая на предостережения, просит у нее двести фунтов стерлингов.

12

Deus ex machina (лат.) – дословно «бог из машины». В переносном смысле – чудо, маловероятная счастливая развязка драматической ситуации. – Прим. перев.

Через некоторое время раздается стук в дверь. Входит очень важный господин, служащий той фирмы, в которой работает сын хозяина. Со всей мягкостью, на которую он способен, господин сообщает, что в результате несчастного случая на фабрике сын хозяина погиб. Не считая себя ни в коей мере ответственной за случившееся, фирма выражает семье погибшего свое соболезнование и просит принять пособие в размере двухсот фунтов стерлингов.

Обезумевшие от горя родители умоляют – и это их второе желание, – чтобы талисман вернул им сына… Внезапно все погружается в зловещую ночную тьму, поднимается буря. Снова стук в дверь. Родители каким-то образом узнают, что это их сын, но, увы, он бесплотен, как призрак. История кончается тем, что родители выражают свое третье и последнее желание: они просят, чтобы призрак сына удалился.

Лейтмотив всех этих историй – опасность, связанная с природой магического. По-видимому, корни этой опасности кроются в том, что магическое исполнение заданного осуществляется в высшей степени буквально и что если магия вообще способна даровать что-либо, то она дарует именно то, что вы попросили, а не то, что вы подразумевали, но не сумели точно сформулировать. Если вы просите двести фунтов стерлингов и не оговариваете при этом, что не желаете их получить ценою жизни вашего сына, вы получите свои двести фунтов независимо от того, останется ли ваш сын в живых или умрет!