Творец Вселенной
Шрифт:
– Там в углу койка.
Отец и дочь пошли по коридору, видимо, очень довольные собой, причем девушка возбужденно восклицала, что наконец-то они поймали "одного из этих", как она выразилась. Мужчина предложил:
– Может, нам надо подняться, а то вдруг он тут был не один?
Свет в комнате у Каргилла погас. Он почувствовал, как пол уходит у него из-под ног, а в следующую минуту это сооружение оторвалось от земли и начало подниматься в воздух. "Так это, - догадался Каргилл, - летательный аппарат!
Он вдруг вспомнил слова Энн Рис: "Осторожно, там Планиаки!" Наверное, это они
4
Еще до того, как окончательно проснуться, Каргилл почувствовал, что он как будто парит в воздухе. Сначала он никак не мог сориентироваться ни во времени, ни в пространстве. Он потянулся, и в ногах его загремело что-то тяжелое, сковывающее движение. Охватившее его при этом чувство тревоги мгновенно стряхнуло остатки сна.
Каргилл все вспомнил, увидев над собой металлический потолок, а на ногах - цепи. Он начал подниматься с постели и вдруг почувствовал, что в комнате кто-то есть. Он не успел повернуть голову, чтобы посмотреть, кто же это, как вдруг что-то больно хлестнуло его по шее, обжигая кожу.
– Вставай, ты, бездельник!
– Человек, стоящий в дверях, уже замахнулся хлыстом, чтобы ударить его снова.
У Каргилла от ярости потемнело в глазах. Он рванулся, чтобы броситься на обидчика, но цепь не пустила его. Его охватило отчаяние от сознания своей беспомощности и такого унизительного положения.
Человек вновь ударил его. Каргилл попытался увернуться, и удар частично пришелся по его рукаву, а острый конец хлыста звонко щелкнул по металлической стене. Человек снова занес над ним руку для удара.
Каргилл узнал этого человека. Это был отец девушки, которая захватила его в плен. При свете дня Каргилл увидел, что это был мужчина лет сорока, сухопарый и неопрятный. Лицо его было покрыто неряшливой щетиной - он, видимо, несколько дней не брился. Тонкие губы и злое выражение глаз дополняли эту неприятную картину. Одежда его состояла из засаленных брюк и несвежей и небрежно заправленной рубашки. Человек угрожающе прорычал:
– Шевелись же, черт тебя подери!
Каргилл подумал: "Если он ещё раз посмеет меня ударить, я брошусь на него и собью его с ног". Вслух же он произнес, пытаясь выиграть время, чтобы собраться для прыжка:
– Чего вы от меня хотите?
Это привело его противника в бешенство.
– Ну, сейчас я покажу тебе, чего я хочу!
Хлыст обрушился бы на его голову со всей силой, но Каргилл, не дожидаясь этого, бросился на этого человека, собрав все свои силы, и буквально пригвоздил его к стене, навалившись всем телом. Тот вскрикнул, пытаясь освободиться. Но было поздно. Каргилл схватил его за рубашку на груди и с размаху ударил в челюсть.
Это был нокаут. Обмякнувшее тело рухнуло на пол. Каргилл неловко опустился на колени рядом с ним и дрожащими пальцами стал обшаривать его карманы.
Из коридора послышался голос девушки:
– Руки прочь, или я сейчас спалю тебя заживо.
Каргилл вздрогнул, поднял голову и, увидев направленное на него оружие, тяжело поднялся на ноги и сел на койку.
Девушка подошла к лежащему на полу отцу и ткнула его в бок ногой.
– Вставай, дурак!
– сказала она.
Мужчина пошевелился и сел, потирая рукой ушибленную челюсть.
– Я убью его, - пробормотал он.
– Убью, и к черту этого поганого Твинера.
Девушка презрительно усмехнулась.
– Никого ты тут не убьешь. Ты напросился, чтобы тебе дали в зубы, и получил, что заслужил. Что тебе от него было надо?
Мужчина поднялся на ноги, покачиваясь.
– Проклятые Твинеры! Мне просто тошно смотреть на них. Дрыхнут себе, понимаешь ли, и даже не знают, что им надо делать.
Девушка сказала холодно:
– Не будь дураком, отец. Он же ещё необученный. Ты что хочешь, чтобы он твои мысли читал? И вообще, не суйся к нему со своими грязными руками. Я его поймала, и если его надо будет бить, я сделаю это сама. Дай сюда хлыст.
– Слушай, Лела Боуви, - обратился к ней отец.
– не забывай: хозяин здесь я.
– Но хлыст он ей все же отдал и проговорил, угрюмо, уставясь на нее: - Все, что я хочу, это позавтракать, и побыстрее.
– Сейчас будет. Ну ладно, давай проваливай, - она махнула рукой. Ее отец повернулся и медленно вышел из комнаты.
Девушка отрывисто скомандовала:
– Эй, ты, давай на кухню.
Жестом она показала, куда нужно идти. Каргилл помедлил, раздумывая, стоит ли попытаться протестовать. Но слово "кухня" вызвало в его воображении приятные гастрономические ассоциации. Не говоря ни слова, он, тяжело переставляя скованные цепью ноги, поплелся туда, куда она показала. Ему вдруг пришло в голову, что эти люди могут держать его здесь на цепи, пока им это не надоест. Сознавать это было страшно. Отчаяние, навалившееся на него, давило тяжелее, чем цепи.
Кухня оказалась узким коридором между толстыми полупрозрачными стенами. Она была футов десять длиной, и в её дальнем углу находилась закрытая прозрачная дверь, за которой просматривались какие-то механизмы. Кухня была полна света, проникавшего внутрь через полупрозрачные стены. Каргилл озадаченно озирался, но ни плиты, ни ещё какого-нибудь привычного кухонного оборудования нигде не было. Более того, так не было ни посуды, ни еды. Вглядевшись пристальнее в полупрозрачные стены, он увидел там множество непонятных линий - одни шли в горизонтальном направлении, другие - в вертикальном, какие-то - по диагонали, некоторые из них были прямыми, другие - кривые. Картина вырисовывалась совершенно беспорядочная. Было абсолютно неясно, что все это значит.
Он вопросительно взглянул на девушку. Она сказала:
– Хорошо, что сегодня безоблачно. Мы получим столько тепла, сколько надо.
Он увидел, как на протянула руку и двумя пальцами слегка дотронулась до чего-то наверху, там, где стена соединялась с потолком. быстрым движением она провела рукой сверху вниз до середины стены, а затем параллельно полу. Часть толстой стеклянной стены скользнула вниз. каргилл увидал в проеме прозрачную панель, а за ней полки. С того места, где он стоял, он не мог разглядеть, что находится на полках.