Твой ход

— Сколько раз ещё нужно повторить, что я никуда не поеду! — Я в очередной раз всплеснула руками. Голос мой дрожал, все близилось к истерике, которая, безусловно, будет сопровождаться слезоразливом.

— Мира, прекрати сейчас же. Это не обсуждается! — Мама грозно смотрела на меня в упор.

— Мам, почему ты решаешь за меня? Не хочу я ехать к ним! На кой черт я там забыла? — Прокричала я, после чего тут же отвернулась к окну, чтобы скрыть навернувшиеся на глаза слезы.

— Быстро

собирайся. На всё про всё тебе пять минут. — Мама явно уходила из комнаты. — И только попробуй меня ослушаться. Будешь тогда разговаривать с отцом.

Дверь захлопнулась. Я судорожно вздохнула. Горло горело, я словно стекло глотала.

Я пошла к сумке, параллельно вытирая слезы и стараясь не разрыдаться в голос. Сумку мне мама кинула в комнату несколько минут назад, когда наша ссора повторилась в третий раз. Она не хотела меня слушать, а все мои доводы и попытки найти альтернативный выход из ситуации, заканчивались очередными криками.

Зная маму, она сейчас же побежит жаловаться отцу да еще приукрасит случившееся, снабдив все своими красочными описаниями. В итоге я буду последней дрянью, а она бедной несчастной жертвой своей неблагодарной дочки.

И ничего страшного, что меня около 30 минут назад поставили перед фактом, мол, собирай вещи, мы едем в гости к Анинам и все. Даже не спросили, хочу ли я. А я не хочу, вообще. И дело тут не во вредности, просто Анины — это мой кошмар во плоти. Какие-то том дальние родственники и близкие друзья семьи. Такие близкие, что мы семьями вместе все моё детство отдыхали.

Я подвергалась постоянным нападкам со стороны их детей. Младшенького и — ненавижу его — старшего. Мелкий младше меня на два года, и, в общем-то, с ним мы даже дружили, пока на горизонте не появлялся Он. Ярослав, старший сын, такой весь из себя крутой. Этот паразит был старше меня на четыре года и считал своей собственной куклой. Он прям так меня и называл: Куколка. Всех это умиляло, а саму "куколку" бесило.

На виду, при взрослых он с меня чуть ли пылинки не сдувал, сюсюкался постоянно. Но как только мы оказывались наедине, мальчик старался превратить мою жизнь в ад. Вечные насмешки, приказы, подколы. А маленькая и наивная я ничего не могла ему ответить и потому покорно соглашалась со всем и, как дура, в рот смотрела.

Брат же его, маленький подражатель, считал Яра авторитетом и вообще обожал своего крутого старшего брата, поэтому при нем мне доставалось ещё и от него.

Так моё радужное детство превратилось в кошмар.

Как вспомню все выходки Ярослава, аж в холодный пот бросает. Одни игры в мяч чего стоят. Бегаем, пинаем его с Владом, у нас командная игра, и тут на горизонте появляется Он, и все. Игра быстро меняет вектор, и в итоге жертвой по обоюдному согласию братьев становлюсь я, а мяч и вовсе уже никому не нужен, лишь бы меня зажать. Вот Ярослав и зажимал, валил на землю и сковывал в объятьях, как в тисках. Частенько после таких игр я выходила в синяках и царапинах из-за того, что два мальчика не рассчитали силу против маленькой девочки. Но виновата я, ибо неуклюжая

и вообще ходячая катастрофа.

Потом, став постарше, я сообразила, как отвязаться от нежелательного общения. И стала стараться сбегать к дедушке. Там меня никто не мог достать.

Но вот сейчас, в свои семнадцать меня, как маленькую девочку, поставили перед фактом и тащат опять к ним. А я семь лет избегала их, даже информацию старательно игнорировала.

Пока собирала вещи, с остервенением кидая их в сумку, не заметила, как в комнату зашла мама.

— Мира, ты же знаешь, что мы хотим только лучшего для тебя. — Мама подошла ко мне, но я даже не взглянула на неё, складывая майку в непонятную конструкцию и снова расправляя её. — Съездишь к ним с нами, отдохнёшь. У них там красота: дом, бассейн.

— Но у дедушки все то же самое, у него даже своя оранжерея есть. Смысл мне переться к этой ненормальной семейке? — Я бросила майку в сумку, так толком её и не сложив.

— К деду ты ещё успеешь съездить, мы же не на все лето к ним едем. — Мама попыталась достать ту злосчастную майку и сложить её аккуратно.

— Мам, они вообще в курсе, что я приеду, я ведь у них семь лет не была. Они хоть помнят о моем существовании? — Я попыталась вырвать у мамы из рук майку, но та вцепилась в неё, как в спасательный круг. — Мам, отдай.

— Они сами пригласили тебя в гости. Катя очень расстраивается, что ты не выходишь на связь.

Схватив оставшуюся стопку маек, я утрамбовала их в сумку и закрыла её.

— Я никуда не поеду. — Повернувшись к маме, посмотрела на неё красными глазами.

Нда, нонсенс, семнадцатилетняя девушка проливала слезы, как маленькая девчонка.

В детстве я постоянно плакала, пытаясь добиться желаемого с помощью слез и вот, привычка осталась.

— Не начинай опять. — Мать вновь начала злиться, это было видно по её постепенно краснеющему лицу.

— Я не начинаю, просто говорю, что в состоянии сама решать, что мне делать. — Я хотела выйти из комнаты, уже направилась к выходу, как увидела в дверях отца.

Ну все, теперь однозначно не отвертеться.

— Сама ты будешь решать, когда съедешь и будешь полностью себя самостоятельно обеспечивать, ясно? — Голос отца, громкий и грубый вкупе с высоким ростом и мощным телом, звучал пугающе.

Отца я всегда боялась. Слишком серьёзным он был. Я бы даже сказала, он для меня авторитет. И с его мнением нужно считаться.

С ним спорить я решалась в очень крайних случаях, потому что он как скажет, так все доводы сразу теряют смысл.

И сейчас я снова скуксилась, попыталась было возразить, но одного его взгляда хватило, чтобы взять сумку и направиться к выходу, тихо пробормотав "Да".

Пейзажи сменялись за окном с завидной регулярностью. То деревья, то поля, а то мегаполис с его высотками, которые вспарывают небо своими вершинами.

Я сидела на заднем сидении и тихо грустила о своей печальной судьбе.