Твой соблазнительный обман
Шрифт:
Оливия часто гадала, уберут ли портрет ее матери из музыкального салона, когда в Тревершем-хаус станет хозяйкой леди Грисдейл. Эта картина, разумеется, служила напоминанием о том, что лорд Девик любил и оплакивал другую женщину. Возможно, она недооценивает леди Грисдейл, но графиня казалась личностью, не склонной хранить память о чужом прошлом. Оливия не сомневалась: портрет матушки тут же снимут со стены и спрячут подальше, а потом о нем забудут.
Чуть больше усилий ей понадобится, чтобы избавиться от дочери лорда
Под ногами Оливии заскрипела одна из широких дубовых половиц, когда она шла в библиотеку. Пол недавно помыли, но его следовало также поскоблить и все проветрить. Их экономка проследит за этим, вернувшись к своим обязанностям, когда Оливия с отцом уедут в Лондон. Девушка нахмурилась, заметив грязь и отпечатки лап у входа в библиотеку. Начинались следы у входной двери. Кто-то впустил в дом отцовских собак переждать дождь, но не позаботился убраться за ними.
Оливия оглянулась и увидела, что стоит в коридоре одна. А где же Хоппс? Обычно он велит одному из слуг помоложе приглядывать за собаками, когда они находятся в доме. Она постучала кулаком в дверь.
– Входите.
Оливия открыла дверь и вошла в библиотеку.
– Папа, ты Хоппса не видел? Дансер и Троунсер развели такую грязь в коридоре, – сказала Оливия, проходя мимо огромных стеллажей с книгами, стоящих у входа, и поворачивая налево.
Внезапно она остановилась, от удивления раскрыв рот.
Отец был не один. При ее появлении лорд Кемпторн и мистер Нитервуд поднялись с мест. Их кузен, лорд Фейрлэм, расположился у большого окна.
Две борзые лежали у отцовского стола, но при ее появлении подняли головы. Троунсер залаял, обе собаки встали на стройные лапы и завиляли хвостами, приветствуя хозяйку.
– Добрый день, милая, – произнес лорд Девик, виновато глядя на дочь. – Признаюсь, это я впустил собак в дом. Слишком поздно я понял, что у них грязные лапы.
Желтовато-коричневый Дансер сделал круг и бросился к Оливии, за ним последовал Троунсер.
– Не мог бы кто-то…
Собаки подбежали к ней раньше, чем присутствующие джентльмены успели отреагировать. Дансер встал на задние лапы, а передние взгромоздил на ее платье. Троунсер кружил вокруг Оливии, неистово обнюхивая ее юбку. Девушка понятия не имела, что его так заинтересовало. Она недавно была на кухне и, видимо, проходила мимо ароматной еды.
– Дансер, Троунсер! Ко мне! – строго приказал барон.
Ни одна из собак не послушалась.
– Фу, Дансер! – воскликнула Оливия, хватая пса за лапы, – казалось, что она с ним танцует. Было бы смешно, если бы не приходилось задирать лицо вверх, чтобы избежать энергичного собачьего языка. – Сейчас не время для поцелуев, дурачок!
При слове «поцелуи» Троунсер тоже подскочил, поскользнулся и несколько раз упал на пол. С третьей попытки ему удалось удержаться на задних лапах. Оливия попятилась под весом обоих псов, которые едва не сбивали ее с ног.
– Кто-нибудь,
Где-то позади смеялся лорд Фейрлэм, а лорд Девик криком пытался отогнать собак.
– Эй, вы оба, ведите себя как следует! – сказала Оливия, делая еще один шаг назад и натыкаясь на подставку с китайской фарфоровой вазой. – О боже! – У нее не хватало духу обернуться.
Подставка накренилась, великолепная ваза качнулась и полетела вниз.
Один из братьев резко бросился вправо и упал на колени, успев подхватить вазу, пока та не разбилась о пол. Собаки решили, что это новая игра, и залаяли.
Оливия снова толкнула расписную деревянную подставку, и та упала.
Второй Нитервуд – она до сих пор не могла их различить – схватил Дансера, поднял вверх и оттянул его от Оливии.
– Стоять! – скомандовал он. Пес заскулил и припал к земле.
Почуяв неприятности, Троунсер упал на передние лапы и завалился на бок. Он понюхал подол платья Оливии, а потом его черная узкая морда исчезла – пес уткнулся мордой в ее туфлю.
Троунсер вздохнул.
Оливия осторожно подняла глаза на стоящего перед ней Нитервуда. Из-за возни с собаками из его прически выбилось несколько волосков, и он выглядел всклокоченным. Спереди на платье девушки остались следы от грязных лап, и, скорее всего, от нее воняло псиной.
Стоящий перед ней джентльмен подмечал все детали.
– У вас талант притягивать неприятности, мисс Лидалл, – заметил он, пока все окружающие смеялись.
– Как и у вас, лорд Кемпторн, – беспечно ответила она и осторожно высвободила ногу из-под морды Троунсера. – Я знала, что всегда могу на вас рассчитывать.
«…что ты станешь свидетелем очередного унижения в моей жизни!»
Она слабо улыбнулась, обходя его и собак, чтобы поздороваться с отцом.
Торн покачал головой, устанавливая на место упавшую подставку.
– Держи, – сказал Гидеон, протягивая бело-голубую вазу Торну.
Тот повернулся к подставке и осторожно водрузил вазу на место.
– Ты уже закончил полировать спиной деревянные половицы?
Гидеон возмущенно уставился на Торна.
– Я же поймал вазу, разве нет? И никто даже не потрудился меня поблагодарить!
Черная борзая с белой отметиной на правом плече встала, направилась к Гидеону и начала облизывать ему лицо. Гидеон погладил животное.
– Довольно, Троунсер. Должен заметить, хоть кто-то в этой семье оценил мои усилия.
– Троунсер не единственный, кто оценил вашу жертву в виде собственного достоинства ради меня, – заверила мисс Лидалл, поворачиваясь так, чтобы видеть и лорда Девика, и Гидеона. – Эта ваза принадлежала еще моей прабабушке. Я никогда бы не простила себе, если бы она разбилась.