Твоя чужая жизнь
Шрифт:
— Ваша честь, позвольте предположить, что эта самая Юлия Станиславовна Розенфельд являлась соучастницей Терещенко.
У Коли от этих слов перед глазами всё поплыло.
— Нет, нет! — срывающимся на крик голосом воскликнула Юля.
— Значит, она не давала вам оружие?
— Нет.
— Насколько мне известно, Юлия Станиславовна находится в зале суда? Я настаиваю на взятии её под стражу. Так как, согласно отказу обвиняемого от участия в преступлении, получается, что именно она осуществила неудачную попытку убийства, впоследствии подкинув пистолет подследственному. Терещенко, вы согласны с данным утверждением?
— А ещё успела сбить подсудимого и скрыться в неизвестном направлении, — буркнул адвокат, но услышали это все.
— Протестую, ваша честь, — воззрился на адвоката гособвинитель. — Мы находимся в зале суда, а не в цирке.
— Принято, — согласилась судья. — Подсудимый, вы не ответили на вопрос гособвинителя: вы утверждаете, что Розенфельд не давала вам пистолет своего отца? Утверждаете, что вы не брали его без разрешения? Но при этом утверждаете, что не виновны? Суд постанавливает взять присутствующую в зале судебного заседания Юлию Станиславовну Розенфельд под стражу.
— Нет! — закричал подсудимый. — Она ни в чём не виновата!
— Если невиновны вы, то откуда такая уверенность? — обратился к подсудимому гособвинитель. — Вы защищаете подругу или признаёте свою вину?
Юля перевела взгляд с судьи на Колю, в её глазах стояли слёзы, и вдруг она срывающимся голосом произнесла:
— Она ничего не знала. Пистолет давно был у меня. Для самозащиты. Я хотел разрешение оформить — не успел.
— Что вы такое говорите? — воззрился на подзащитного адвокат.
— Пострадавший напал на вас? — проигнорировав слова правозащитника, уточнил гособвинитель.
— Нет.
— Что же спровоцировало вас выстрелить?
— Я чувствовал, что за мной следят от самого дома. Не знаю… нервы сдали.
— Благодарю. Думаю, этого достаточно для формулировки: предумышленное… — начал рассуждать прокурор.
— Протестую! — адвокат взглянул на судью. — Прошу учесть пусть и не своевременное, но чистосердечное признание подсудимого, а также, имея в виду его возраст, прошу ограничиться обвинением по статье сто одиннадцатой уголовного кодекса Российской Федерации и снизить срок наказания.
— Принято. У обвинения есть что добавить? У защиты? Суд удаляется для вынесения решения.
Какое-то время в зале стоял гул, однако при появлении судьи шум утих.
— Суд приговорил: признать Терещенко Николая Степановича виновным в совершении преступления и назначить ему наказание в виде пяти лет лишения свободы, с отбыванием наказания в колонии общего режима. Терещенко взять под стражу немедленно в зале суда.
Коля смотрел, как уводят Юлю, и ощущал, как предательские слёзы застилают глаза. Перед мысленным взором промелькнули их нелёгкие совместные мытарства, мимолётные моменты счастья и наивные мечты о том, что будет, когда они вернутся в свои тела. «А вернёмся ли мы когда-нибудь?»
— Юлия Станиславовна, — неожиданно выдернул её из раздумий какой-то незнакомый мужчина лет пятидесяти. — Тут вот Терещенко просил бумаги передать, согласно которым вы будете являться официальным попечителем матери Николая Степановича. Она, как мне известно, на данный момент находится в клинике…
— Да, знаю, знаю. Спасибо, — пробормотал Коля и, забрав бумаги, отправился к выходу.
— Вы уж извините, но теперь я бессилен, — нагнал его адвокат. — Никак не ожидал такого поворота событий.
— Угу, — только и смог ответить Коля и вышел из зала суда.
«Что творится с моей жизнью? Тело хоть уже и привычное, но всё же чужое. Все друзья и близкие или мертвы, или в психушке, или в тюрьме, или в клинике… старлея бы хоть разыскать».
Глава 24
Несколько дней пролетели в хмельном угаре. Коля сам не заметил, как на четверть опустошил запасы спиртного в огромном, на первый взгляд, баре. Возможно, и этим утром всё продолжилось бы, но звонок в дверь заставил наконец-то взглянуть на себя в зеркало и в ужасе попытаться придать себе более или менее приличный вид. Взглянув в глазок, Коля скривился: «Принесла же нелёгкая…»
— Почему вы вчера не явились на собрание? — сразу же взялась отчитывать его домоправительница и демонстративно сморщила нос. — Здесь, между прочим, живут порядочные граждане, а пьяницам и уголовникам здесь не место!
— И вам здрасти, — потирая виски, произнес Коля. — А где здесь пьяницы и уголовники?
— Вы мне зубы-то не заговаривайте, девушка! Всем известно, как вас из паспортного стола под белы рученьки забрали!
— Ааа! Сарафанное радио? Ну, так-то, да. Только не забрали, а пригласили в участок в качестве свидетеля.
— А позавчера вообще из полиции на дом приходили! Дважды! Где ж это видано?
— Сюда? Когда?
— А вот прямо с утра и приходили!
— Странно… — растерялся Коля.
«Я же как в суд уехал, так и всё, оттуда сразу домой. Кроме Синельникова, этот адрес никто не знает, а он там был, да и сказал бы, если что-то надо было…»
— Одно от другого не далеко! — продолжала надрываться тетка. — Если человек недисциплинирован, да ещё и выпить любит…
— Кто это недисциплинирован? — уставился на неё Коля.
— Вы! Кто же ещё! В налоговой на учёт так и не встали, квартплату в срок не оплатили, на собрание жильцов не соизволили явиться…
— Да откуда вам известно, встала я на учёт или нет? Да и какое вам дело? Это мои сложности.
— А у меня золовка в налоговой работает! Я всё знаю! А то, что вы своевременно не внесли плату, осложняет наши отношения с обслуживающей компанией!
— Фух… — тяжело выдохнул Коля. — Да я ваших счетов в глаза ещё не видела!