Твоя М.

Тонян Лаура

– Моя будущая жена, а не спутница.

Желваки играют на щеках Тайлера. Я закрываю глаза, выдохнув.

– Да, я в курсе про ваш план, - закатив глаза, отвечает Кендалл.

Она не перестаёт писать. Всё пишет и пишет, не теряя нить разговора.

– Ага, - говорит Тай громко, - но тебе всё равно, Кендалл, как и на детей, к встрече с которыми ты нас всех готовишь. И эти съёмки? Это глупо. Это напоказ.

Алекс причмокивает и выпрямляется.

– Мистер Акоста, если вашей заднице не нравится что-то, контракт можно расторгнуть в любую минуту, - холодно заявляет он, отчего я вздрагиваю по-настоящему: это не наш Алекс-подонок-и-идиот-Хилл.
–

Не забудьте про крупную неустойку, пожалуйста.

Дэн бросает уничтожающий взгляд на Тайлера, пока Алекс спешит удалиться из кабинета. Кендалл поднимает левую руку и поправляет на левом запястье наручные часы.

– Машина прибудет через пятнадцать минут.

От её делового тона меня тошнит, и я, невзирая на только что прошедший диалог между моим парнем и моим другом, иду следом за Алексом. Елены нет в приёмной. Это даже к лучшему: она бы стала донимать вопросами, а это сейчас ни к чему.

Алекс поворачивает за угол, в креативный отдел, и я пытаюсь успеть за ним. На этих каблуках тяжело ходить, а правило сегодняшнего дня вынудило меня надеть эти туфли. Можно бы было избежать подобной не щадящей участи, но я не готова рассказывать кому-то о своей беременности пока ещё.

– Что между вами происходит? – громко спрашиваю я, в то время как мистер-говнюк-Хилл выходит на террасу, расположившуюся между двумя офисами с красными дверями.

Алекс моментально поворачивается. Он держит в одной руке пачку сигарет, а в другой – зажигалку.

– Что ты здесь делаешь? – абсолютно недружелюбным тоном говорит он.

Я бы даже сказала, что он взревел на меня.

– Пытаюсь привести своего друга в чувство.

– Брось, Мэгги, - Алекс смеётся, запрокинув голову.

Он смотрит вверх, в голубое осеннее небо большого города.

– Ты меня совсем не знаешь, - продолжает он.
– Я не твой друг.

Такое ощущение, будто он отвесил мне оплеуху.

– Нет, - возражаю я с чувством.
– Нет, это не так. Я знаю, что мы - друзья. Мы все.

– Хорошо, - Алекс разваливается в бежевом кресле и разводит ноги в стороны.
– Настал тот час, когда тебе позволено доказать свою дружбу: принеси мне с моего кабинета виски. Бутылочка двух тысячи первого года.

Он насмехается надо мной и не скрывает этого. Его интонация выражает враждебность и отчуждённость. Всё в нём говорит, что он хочет унизить меня прямо сейчас. И думаю, если бы на этом месте стоял кто-то другой, Алекс поступил бы так же. Ему хочется причинить кому-то боль, и я знаю, в чём причина – он сам мучается от душевной боли.

– Что между вами происходит? – терпеливо повторяю я.

Алекс некоторое время смотрит на меня отсутствующим взглядом, а потом от его крика закладывает уши:

– ПУСТЬ ТЕБЕ ТВОЯ ПОДРУГА РАССКАЖЕТ!

Мне слышно, как люди, которые только что работали на компьютере, стуча клавиатурой, внезапно прекратили своё дело. Кажется, даже птицы разлетелись. Пугающая тишина и мои глаза, шокировано оглядывающие своего друга.

Но звонит мой телефон, и прежде чем достать его из кармана джинсовой куртки, я переношусь в нашу реальность.

«Машина прибыла» - сообщение от Тайлера приходит, потому что я долго не беру трубку.

– Мне пора уходить, - говорю я Алексу и иду назад спиной, делая нерешительные шаги.

Я быстро пишу смс-сообщение Елене, мчась по длинным коридорам Paradise Company:

«Не оставляй Алекса одного, ты нужна ему. До связи».

Глава 20

Полный

мужчина в солидном костюме и очках пожимает Тайлеру руку, пока десятки камер вокруг фиксируют это. Насколько мне известно, это директор детского дома. Маленькая девочка по имени Диана смотрит на меня украдкой. Она прячет глаза, когда я обращаю на неё внимание. И так каждый раз. Это начинает меня забавлять, но её грустное лицо тревожит. Диана играет с потрёпанной игрушкой в виде медведя. Медведь целый, но грязный и местами порванный. Наша съёмочная группа обеспечила интернат новыми и современными игрушками, но это не значит, что дети захотят расставаться со старыми. Эти плюшевые друзья были рядом с ними многие годы и в некоторых случаях искусственный медвежонок – твой единственный друг…

Мне ничего не стоит оттолкнуться от небольшой стойки, чтобы подойти к девочке с яркими голубыми глазами и волосами цвета спелого каштана. Но я, что не удивительно, ощущаю страх. Я жертвовала сиротам деньги, но никогда не встречалась с ними лицом к лицу и не вела разговор. Я не знаю, как они себя чувствуют – я лишь имею представление. И уверена, оно далеко от реальности.

– Привет, - говорю я тихо, садясь на небольшой стульчик рядом с Дианой.

Она отрывает свой взгляд от окна и обращает его ко мне. Господи, сколько же всего в этих огромных голубых глазах! Сколько в них страха, боли и неуверенности. Почему мир так несовершенен? Почему маленькие дети остаются одни? Почему некоторые живут на улицах, а некоторые – в приютах, где о них заботятся чужие люди? Почему маленькая Диана лишена семьи?

– Меня зовут Маргарет, - я протягиваю ей руку и она, как ни странно, отзывается на мой жест и хватает своей маленькой ручонкой мою ладонь.
– Но друзья называют меня Мэгги, - продолжаю я уже дрожащим голосом.

Я не должна плакать. Нас предупредили, что делать этого не стоит. Мы должны улыбаться, поговорить с детьми, пожелать им всего самого лучшего, отдать подарки и уйти… Но, как бы Тайлер не был не доволен этим представлением, он не совсем прав. Реклама дала возможность этим сиротам обрести родителей. Благодаря тому, что про фонд Тайлера, Роба и Джен говорят без умолку в нашем штате, уже более двадцати детей покинули этот детский дом и ещё около двух сот во всём Сан-Франциско. Алекс уже планирует снимать социальные ролики, и я в этом не вижу ничего плохого. Наоборот, это отличная идея. Но я и Тайлера могу понять: пиар-команда Алекса относится к очередному нашему выходу в свет, к детям, как к работе. Как к тому, что нужно выполнить отлично: никакой самодеятельности и всего прочего. Правда, ему на это зачастую наплевать, как и Дэну. Алекс никогда не был с парнями так суров, как сейчас. Отношения между ними стали другими, они изменились.

– Я могу называть тебя Мэгги? – сладким и негромким голосом интересуется Диана безобидно. Она немного картавит, и это совершенно не удивительно, ведь на вид ей не более четырёх лет.

К сожалению, даже после встречи с ребятами этого корпуса, я мало знаю о них, лишь имена нескольких запомнила. Диану невозможно забыть. И думается мне, что не состоялась бы эта беседа, если, всё равно моё мнение об этой девочке не изменилось. Она такая…необычная.

– Конечно, - чуть ли не восторженно отвечаю я, но беру себя в руки и, откашлявшись, реагирую не так эмоционально: - Ты можешь называть меня Мэгги.