Твоя мёртвая невеста

Храмцова Анна

— Вы больше суток бродили?

На вопрос почему вас не застали дома ни на второй, ни на третий день Твердохлебов ответил: “два дня был в дороге”.

Никаких доказательств не сохранилось. Ни марки, ни номера машины, на которой приехал, ни номера рейсов, ни названий населенных пунктов, которые проезжал, он вспомнить не мог.

— Как вы узнали адрес Володина?

— Когда Лена ушла я искал ее. Я знал о ее давней связи с этим, адрес узнал в справочном бюро.

В голове Перегудова история складывалась следующим

образом: ревнивый муж похитил дочь. Возможно, родители его покрывают. То что он три дня отсутствовал в Москве — факт. Где был — неизвестно. Мотив на лицо. Осталось выяснить, куда он спрятал Люду.

Марка задержали до выяснения обстоятельств. Показывали возможным свидетелям его фото, но опять — никто ничего не видел.

— Вы что серьезно думаете — это он? — изумленно спросила следователя Елена, когда тот пришел к ним домой.

— Я не могу этого утверждать, но пока не доказано обратное — Твердохлебов наш главный подозреваемый.

— Это бред! Надо что-то делать! Я больше не намерена вас слушать и ждать!

— Простите, а что вы намерены делать?

— Я свяжусь с типографией, закажу объявления. Пойду в редакцию местной газеты, на радио…

— Что ж, — заключил Перегудов, — в этом есть доля здравого смысла.

Наконец-то расследование сдвинулось с мертвой точки. Работница вокзала опознала Твердохлебова.

— Как вы объясните свое пребывание в городе задолго до появления в квартире Володиных?

— Я не решался вот так сразу явится и не знал, как Лена отреагирует на мое появление. Поэтому ночевал на вокзале, но всего одну ночь.

— Почему сразу об этом не рассказали?

— Потому что, боялся. Вы бы стали меня подозревать.

В общем, опять объяснения Твердохлебова выглядели нелепо, он путался в своих же показаниях и требовал адвоката.

Лена не сидела на месте, она расклеила фотографии по всему городу с подробным описанием одежды, в которой была Люда. Дала объявление в областную газету, назначив за любую информацию вознаграждение. Лев принял сторону наблюдателя и помогал лишь финансово. Он неосознанно отстранился и ушел с головой в работу, чтобы не думать о судьбе десятилетней девочки.

Вскоре старания матери так же дали свои плоды. Печальные и ужасные, но неминуемо дающие повод для страшных подозрений.

Пенсионерка с “синдромом плюшкина”, собиравшая хлам с мусорок и свалок, обнаружила в контейнере сверток с детскими вещами. Они полностью соответствовали описанию из статьи о пропавшей девочке. Коричневое драповое пальто в клеточку, синий вязаный свитер с горловиной, серая юбка, гамаши, носки, а также плавки в горошек. Все это, кто-то аккуратно завернул в кусок ткани и выбросил в мусор. При чем страшную находку обнаружили далеко от дома.

Мать упала без чувств, когда опознала вещи дочери.

Никаких следов на одежде не было, все чистое неповрежденное. Вновь

искали уже более тщательно, опрашивали людей. И опять — никто ничего не видел.

Капитан Перегудов признавал скорбные факты: вероятность найти девочку живой мизерна.

Елена поддалась отчаянию, но все же нашла в себе силы и пришла сама лично к следователю.

— Шапка, — скупо произнесла она. — Шапки не было среди вещей.

Этот факт не менял сути дела, но Перегудов все же попросил описать.

— Белая в розовый цветочек, обычная вязаная шапка на завязках.

Глава 13

Наши дни

Можно смело называть дни проведенные вместе самыми счастливыми. Когда-нибудь, в не столь далеком будущем как кажется, с горечью осознаешь — дважды ничего не повторить. Останутся воспоминания и бесконечная рутина.

До конца рабочего дня Катя пребывала в хорошем настроении.

Улыбка не сходила с лица, пока шла домой, поднималась в лифте, снимала верхнюю одежду. И лишь ступив на порог гостиной, застыла. Довольное выражение сменило удивление. — На полу валялся разбитый новый телевизор, теперь Катя могла видеть хорошо из чего он состоит внутри.

Матвей эмоций не сдерживал, долго матерился.

— Совсем новая плазма! — сокрушался он, пытаясь собрать всё воедино. — Как это произошло?

— Я вернулась с работы, она уже была разбита.

— Надо было крепить на стену!

— Я не разрешила.

Матвей еще раз выругался, если убрать все лишнее, то выходило: почему?

— Это не наша квартира, — пыталась объяснить ему девушка. — Мы не можем без спроса проделывать дыры в стене.

“Что за бред?!” — примерно так отреагировал он, хотя выражение использовал нецензурное.

— Лучше бы я сам прикрепил телевизор.

— Ты неделю не можешь антресоль прибить, не то что телевизор.

Катя видела впервые Матвея таким злым. Он пулей влетел в коридор и с ненавистью доломал злосчастную антресоль, швыряя доски на пол.

— Отлично, — девушка и сама начинала злиться. — Куда теперь складывать чужие вещи?

Она указала на все те же стоявшие в коридоре коробки и старые книги.

— Сейчас покажу тебе куда!

Матвей, в припадке ярости, схватил мусорные пакеты и собрал весь хлам.

— Прекрати! — требовала Катя.

Но он ее не слышал, отстранил локтем, вынес на улицу и выбросил.

Какие только эпитеты и прозвища не использовал он после, характеризуя незадачливого мастера. Грозился повыдергивать его кривые ручонки, заставить купить новый телевизор.

Девушку не беспокоило поведение Матвея, ее волновало — сохранилась ли та карманная книга со стихами и фото внутри. Она вспомнила, что читала последний раз в спальне и с облегчением обнаружила книгу в ящике прикроватной тумбочки.