Твоя навеки
Шрифт:
София поцеловала всех на прощание. Клаудия стояла напряженно, всем своим видом показывая, что мечтает о том, чтобы поскорее зайти в дом и остаться наедине со своим мужем.
— Увидимся завтра, — с натянутой улыбкой сказала она, хотя во взгляде сквозил холод.
В этот момент Санти вложил в руку Софии клочок бумаги. Он посмотрел на нее с тоской и запечатлел на ее щеке долгий поцелуй. Клаудия ничего не заметила, поскольку он стоял к ней спиной, а она все еще ждала его.
София шагнула в ночь, прижимая к груди заветную записку. Ей хотелось прочесть ее в ту самую минуту, как только она попала ей в руки. Она вдруг вспомнила, как двадцать три года назад они точно так же
Чувства Санти к ней остались прежними. Он сохранил ее записку, берег ее столько лет. Теперь пришло время отдать ее, и он с радостью воспользовался этой возможностью. Она вспомнила ту ужасную ночь. Санти хотел ее. София не могла противиться своему чувству. Она знала, что поступает неправильно, но была не в состоянии противостоять судьбе. Особенно той судьбе, которая была бы ей уготована, окажись они вместе.
София почувствовала себя ребенком, который снова идет против правил. Она расчесала волосы и заплела их в косы, как сделала бы восемнадцатилетняя София. От того мира, где были ее муж и девочки, Софию отделяли тысячи миль, и у нее создалось ощущение, что она живет в мире фантазии, где нет места никому, кроме нее и Санти. Ничего не имело большего значения, чем его любовь. Он был частью ее души. Он принадлежал ей. Она ждала этого момента двадцать три года.
София уже хотела выйти из комнаты, как вдруг услышала робкий стук в дверь. Она посмотрела на часы. Было без четверти двенадцать.
— Входите, — раздраженно вымолвила она.
Дверь медленно открылась.
— Папа.
Пако в нерешительности стоял на пороге. Она не хотела приглашать его войти: ей не терпелось уйти. Она и допустить не могла, что опоздает. Они с Санти и так ждали слишком долго.
— Я хотел лишь убедиться, что с тобой все в порядке, — сказал он.
Пако нервно обвел глазами комнату, словно боялся, что увидит что-то пугающее.
— Со мной все в порядке, папа. Спасибо.
— Ты знаешь, что мы с мамой очень рады твоему приезду. Ты часть всего, что здесь было прекрасного.
Он говорил, преодолевая неловкость. София подумала, что отец выглядит каким-то хрупким.
— Папа, мое сердце всегда будет принадлежать Санта-Каталине. Она пожалела, что между ними лежит такая пропасть. Как легко изменить судьбу! Она подошла и обняла его. София удержала отца в объятиях, а глаза ее не отрывались от циферблата часов. А ведь было время, когда ничто не могло отвлечь ее от разговора с отцом.
— А теперь отправляйся спать. У нас еще много времени впереди. Мы успеем обо всем поговорить. Я так устала. Давай обсудим все завтра, — сказала она заботливо, но жестко направляя его к двери.
— Хорошо, София, желаю тебе спокойной ночи, — прошептал он разочарованно.
Он пришел к дочери, чтобы поговорить о самом сокровенном. То, что он хотел ей рассказать, вот уже много лет тенью лежало у него на сердце. Ну что ж, он подождет. Пако неохотно направился к выходу. Целуя его в щеку, София ощутила вкус соленых слез.
Софии не нужен был фонарик в эту ночь. Луна словно специально светила над полями, серебря траву. Все казалось каким-то нереальным. Она вспоминала, как шла на свое последнее свидание с Санти. Тогда ночь выдалась темной и зловещей. Она услышала, как вдалеке лаяли собаки и заплакал ребенок. Только
Приближаясь, она замедлила шаг. София вглядывалась в темноту, но не замечала Санти. Она думала, что увидит его фонарик, как в тот раз. Та ночь запечатлелась в ее памяти навсегда. Но сегодня ей не требовался фонарик, потому что луна ярко освещала землю. София посмотрела на часы. Она опаздывала. Неужели он не подождал ее? Ей стало холодно. Ее охватывало нетерпение. И вдруг из-за дерева показалась черная тень. Они с Санти посмотрели друг на друга, но она тщетно пыталась заметить выражение его лица. Он делал то же самое. Затем они в одном порыве бросились друг к другу в объятия. Они не могли надышаться от счастья. Они плакали и смеялись, не говоря друг другу ни слова. Годы тоски и сожалений переполнили их сердца. Теперь София почувствовала, что она дома.
Они лежали в высокой траве, потеряв ощущение времени. Софии было все равно. Она осознавала только то, что его рука играет прядью ее волос, выбившейся из косы. Она вдыхала пряный запах его одеколона, прильнув к его груди. Он с любовью смотрел на нее. Его щетинистый подбородок слегка царапал ей кожу. Ради этого момента можно было поступиться чем угодно. Чувственность была разлита в самом воздухе. В мире не существовало ничего, кроме них и их любви.
— Поговори со мной, Софи. Что произошло, когда ты уехала? — спросил он, первым нарушив молчание.
— Бог ты мой, да я не знаю, с чего и начать.
— Я так часто спрашивал себя: что мы сделали не так?
— Не мучай себя, Санти, не надо. Я чуть не довела себя до безумия, задавая этот вопрос снова и снова. Я до сих пор не знаю ответа.
Она приподнялась на локте, протянула руку к своему возлюбленному и приложила палец к его губам. Он взял ее руку и поцеловал пальцы.
— Почему им пришло в голову отослать тебя прочь? — воскликнул он. — Они могли бы отправить тебя в закрытую школу, но отсылать в Швейцарию... Это слишком. Я не знал, где искать тебя...
София всматривалась в его взволнованное лицо, и его зеленые глаза умоляли ее сказать правду. Санти выглядел беспомощным, как ребенок. Ее сердце отзывалось на его боль.
— Они услали меня, Санти, потому что я ждала от тебя ребенка.
Она говорила тихо, голос ее дрожал. Он смотрел на нее с изумлением.
— Помнишь, я была больна? Доктор Хиггинс осмотрел меня и сказал, что я беременна. Мама пришла в ужас. Папа проявил больше понимания, но тоже был в бешенстве. Я не могла сохранить ребенка. Наш роман был против всех правил. Никто не принял бы наш брак. Мама, конечно, беспокоилась, прежде всего, о том, что я навлекла позор на семью, а уж потом ее волновали мои чувства. Как мне кажется, в тот момент она считала меня исчадием ада. Я никогда не забуду ее слов, пока живу.
— Тихо, София, тихо. Вернемся к главному. Что ты сказала?
— Дорогой Санти, я была беременна.
— Ты была беременна от меня? — пробормотал он, запинаясь.
Он был не в состоянии этого понять. Санти резко встал и потер лоб.
— О да, — грустно ответила она, привлекая его к себе.
— Но, Софи, почему ты не сказала мне?
— Мама и папа заставили меня молчать. Они отправили меня в Женеву, чтобы я прервала беременность. Они не хотели, чтобы об этом стало известно. Если бы ты узнал, то начал бы протестовать, претендовал бы на ребенка как отец, а они не стали бы с нами церемониться. В тот день я увидела, что мои родители могут быть жестокими. Я боялась идти против их воли. Я была напугана и решила, что напишу тебе, как только приеду на место. Там они были не властны над нами...