Твоя не любимая
Шрифт:
Рядом с дочкой увидел и перемкнуло насколько они похожи. Да, волосы мои, а глаза серые грозовое небо. Ее глаза. И черты лица ее и носик маленький и рот бантиком полный, наивный. И перед глазами совсем другие картинки где мы втроем, где мы с дочкой идем, за ручки ее держим. И сука улыбается мне так, как будто любит…как когда-то давно улыбалась. А я верил. Боже, как же я ей верил. Молился на нее, считал, что встретил самое чистое и настоящее в своей жизни. После дочек олигархов разукрашенных кукол с накачанными силиконом губами и сиськами, с жопами как у Лопез придавить страшно – сейчас лопнет. Помню трахал одну, раком поставил, волосы на ладонь намотал, вошел по самые яйца,
У меня волосы фетиш. Люблю, когда длинные, густые, трогать люблю. У Алины они длинные, густые, роскошные. Я когда увидел их распущенными у меня в горле пересохло. Спит бывало, умается после секса, а я смотрю как эти волосы по подушке разметались, как ресницы длинные бросают тень на щеки и думаю о том, что я самый счастливый. Что вот она та единственная.
Блядь! До сих пор от боли скулы сводит. Подошел к окну – приехала. Вышла из машины. Ожидал что с чемоданом приедет, а она без ничего только с сумочкой. Сказал же, что жить у меня будет.
Пусть не рассчитывает, что домой поедет. С сегодняшнего дня мне принадлежит. Сама согласилась.
– Вещи где?
– У меня ничего нет. Ты сказал голая ходить буду. Зачем мне вещи?
Усмехнулась и меня повело от ее улыбки. А ведь что-то в ней изменилось. Что-то неуловимо стало иным. Как будто она и не она это. Что-то исчезло. То ли наивность, то ли кукольность. Она теперь не просто красивая от нее голову кружит и сердце готово выскочить из горла.
– Правильно. Раздевайся.
Склонил голову к плечу, ожидая что она скажет. Но вместо ответа расстегнула пуговки на дешевом платье, оно сползло на пол и она осталась в каких-то ужасных лифчике и трусах.
– Снимай все и иди нарежь нам фрукты. Ты помнишь, как я люблю виски с лимонами и апельсинами?
Покорно сняла, переступила через нижнее белье и направилась на кухню. У меня кадык дергается, когда на нее смотрю. Понимаю, что все. Придавило меня. Что больше не отпущу. Не смогу. Что она отсюда только в гробу уйдет. Идеальная, безумно красивая…где-то на средине спины замечаю шрам…Я его помню. Это моя метка. От пряжки моего ремня. Сожаления нет. Я боялся, что она не выживет…но я ни капли не сожалел о том, что чуть не лишил ее жизни, выплескивая всю свою адскую боль. Но если бы лишил сдох бы сам. Это какое-то долбаное проклятие оставлять ее в живых и мучиться зная, что она не принадлежит мне…Пока не насточертело, пока не пришло решение присвоить, заставить. И добыча сама пришла ко мне в руки.
Сел за кухонный стол, наблюдаю. Сколько в ней грации. Не выглядит по рабски даже голая, даже когда наклоняется. Волосы по спине рассыпались, она их за ухо убирает и апельсин чистит, а ее тяжелая грудь колышется и соски торчат. Маленькие, малиновые, выпирающие вперед, словно просящие, чтобы я взял их в рот, который уже наполнился слюной. Смотрю на них и член не просто вздыбливается, его разрывает от адской похоти. Резко встал, подошел сзади, отнял нож и приставил к ее горлу.
– Знаешь сколько раз я представлял себе как это лезвие режет твою тонкую шейку?
Второй рукой перекинул волосы ей на плечо и не сдержался вдыхая их аромат, зарываясь в них носом, втягивая запах ее плоти у виска и за ушком.
– Ты кончал, когда она перерезана или когда лезвие только впивалось в кожу?
Суууука! Развернул к себе, продолжая держать лезвие у самого горла. Красивая, наглая и такая развратная, что скулы сводит. От одного ее голоса простреливает в паху.
Сжимает рукой мой член через штаны и с горла вырывается стон. Продолжаю держать лезвие, пока она
– Не боишься, что и сейчас я кончу тогда, когда лезвие войдет тебе в горло?
Спросил с гортанным хрипом и прижал лезвие сильнее, глядя в ее глаза, широко распахнутые, такие кристально чистые. Я ничего не могу в них прочесть кроме собственного соблазна, кроме приговора себе и понимания, что я попал. Что я сейчас глотаю эти адовые испарения собственного сорта героина и меня ведет как долбаного наркомана.
– Не боюсь…
– Зря, - зашипел, когда она провела по члену вверх сильно сжимая головку и покручивая ладонями в разные стороны. От запредельного кайфа с глаз посыпались искры. Отшвырнул ее руку. Тронул губы, провел по нижней.
– Возьми их в рот, - послушно облизала мои пальцы и обхватила их губами.
Её прикосновения - агония. Вечная агония, выматывающая, выкручивающая, необъяснимая. Потому что они только дразнят, не принося удовлетворения, но я бы скорее отрезал себе руку, чем отказался от них. А когда втянула два пальца в рот, всё тело прострелило адским возбуждением. Невероятной силы. Так словно впрыснула мне в кровь львиную дозу адреналина, и он понесся на полной скорости по венам. Сжал грудь ладонью, глядя, как опускаются её веки от этого движения. Большим пальцем по напряженному соску, растирая его, сатанея от того, как он отзывается, как вытягивается в ответ на прикосновения. Сжать его двумя пальцами, наклоняясь над лицом Алины, жадно наблюдая, как начинает полыхать оно калейдоскопом эмоций. Второй рукой повел кончиками пальцев по внутренней стороне бедра, сжимаясь от ощущения её раскалённой кожи под ними. Когда меня перестанет вот так колотить только от прикосновения к ней? Реально ли вообще перестать вот ТАК реагировать на неё? Даже спустя годы…хотеть ее до умопомрачения, хотеть так, что от ненависти к нам обоим сводит скулы. Легче сдохнуть наверное, чем забыть и простить эту дрянь. Чем отпустить ее … Глубокими вздохами поглощая её запах провести по складкам плоти. - Мокрая… Проглотив стон, вырвавшийся с ее губ. - Моя мокрая шлюха. Скажи. Я твоя шлюха.
– Я твоя шлюха, Влад. Провел снова двумя пальцами вверх и вниз между нижними губами, чтобы после одним движением вонзиться в тесное влагалище. Стиснув зубы, потому что обхватила меня им как кулаком. Сильно. Горячо. - Дааа, ты моя шлюха, моя вещь, моя тряпка. Впиваясь в рот яростным поцелуем, прокусывая губы и одновременно сплетая язык с ее языком. Пальцами совершая толчки. Без перерыва. Глотая каждый ее срывающийся выдох. Сильно сжал грудь и выскользнул из лона, чтобы долго растирать влагу по складкам плоти. Сжал затвердевший клитор двумя пальцами , продолжая толкаться языком в ее рот. И снова пальцами нырнуть в такую влажную дырочку. Чтобы начать грязно трахать ими, погружая по самые костяшки, не жалея. - Мокрая, возбужденная сучка. Для всех так течешь или только для меня? Выдохом в ее рот.
– Только для тебя.
– Лживая дрянь! Совершая грубые быстрые толчки сразу тремя пальцами. Но мне нравится ее ложь. Нравится держать лезвие у ее горла и трахать ее пальцами, потираясь членом о ее бедро, предвкушая как засажу ей глубоко по самые яйца. Не сразу осознав что рычу сам в ответ на каждый гребаный толчок, потому что сжимает так сильно, что хочется взвыть, хочется ощутить это членом. - Давай. Прижав лезвие сильнее, царапая кожу, лихорадочными движениями руки терзая горячую мокрую дырочку. - Кончай, мать твою! Вгрызаясь зубами в мочку уха, слыша рёв собственной осатаневшей от похоти крови. - Давай!