Твоя не любимая
Шрифт:
– Как? Как же так?
– Мы сделали все что могли…
– Она на аппаратах?
– Уже нет. В этом нет никакого смысла. У нее полиорганная недостаточность. Все органы отказывают. Вы можете с ней попрощаться.
Я сидела с умирающей мамочкой два часа. Видела, как она задыхается словно рыбка, выброшенная на берег. Меня убедили, что ей колют обезболивающие. У нее были такие холодные ручки. Я грела их, прижимая к груди и говорила, говорила, говорила. Как люблю ее, как сильно мне ее не хватает. Просила не бросать меня. Плакала.
– Мамочка…если
Я поцеловала ее и уехала домой. Всю ночь просидела перед сотовым. Никто не звонил. Появилась надежда, что мама выживет. Что вот они дали ей несколько часов, а уже скоро утро и она все еще жива.
Звонок раздался в шесть тридцать – мамочка умерла.
Я помню, как дико кричала, как целовала ее вещи, как прижимала их к груди и почему-то постоянно называла ее «моя маленькая мамочка» наверное, потому что с годами она стала ниже ростом, у нее были маленькие пухлые ручки. Она гладила меня ими по голове и перебирала мои волосы.
А дальше начался кромешный ад. У меня отобрали квартиру, меня уволили с работы. И нигде больше не брали. Даже в стриптиз-баре официанткой. Никто и нигде. Оставалось только мыть полы в дешевых кабаках. И то…хозяйка говорила, что, если ей скажут меня выгнать – она выгонит.
Я знала, кто это делает…Сколько раз я пыталась увидеться с ним, но это было невозможно. Меня не подпускали и близко, меня держали на расстоянии настолько насколько это было возможно.
Ни один суд не собирался меня слушать, ни один адвокат не брался за мое дело. Я потеряла дочь, я похоронила маму… у меня больше не может быть детей после побоев. Мой палач выпотрошил меня и бросил умирать. И, наверное, я бы умерла. Я очень хотела…Но мама не дала мне. Она пришла ко мне ночью. Не знаю был ли это сон или явь, но она пришла и села рядом со мной на кровати, взяла мои руки в свои и тихо сказала.
– Подожди…ты должна бороться за свою девочку. Я бы никогда тебя не оставила маленькую. Наберись сил…ты должна жить ради нее. Должна.
И я дождалась когда наконец-то мой убийца, зверь, отец моей дочери принял меня… И я соглашусь и пойду на все ради нее.
Глава 5.1
– Ферст, я все узнал.
Отрываю взгляд от ноутбука и смотрю на Бодю. Лопоухий, с длинной челкой. Морда чуть красивее чем у помойной крысы, но телки от него кипятком ссут, просто трясутся. Он каждую неделю с новой бабой. Притом такой отпадной, что скулы сводит…Точнее свело бы. Если бы хоть кто-то возбуждал. Да, трахал и не мало всяких. Встает на автомате, сливаю в них тоже на автомате, в рот, в дырки. Как зубы почистить или пожрать. Притом не вкусно. А так, чтоб от голода не сдохнуть.
Все из-за нее…так мозги на место и не встали. Так и остался одержим ею. Только сейчас понимаю, что одержимость эту никуда не делась.
– Что узнал?
– Ну что смог то и узнал. Вот на флешке все данные. И то…ты за ней и сам наблюдал, разве нет?
– Много вопросов задаешь, Бодя. Много. Не наблюдал. Так перекрыл кислород по малому, но не наблюдал. Не хотел, блядь! А теперь хочу! Давай, удиви меня. Что она делала все эти три года?
– Пару месяцев в больнице лежала.
Скривился…Это я и так знаю. Сам ее туда и уложил. Потом врачам денег дал, чтоб на ноги поставили. Лично проследил, чтоб выписали как новенькую.
Никто не знает сколько я ночей провел там в реанимации, как ползал пьяный под ее кроватью и молился на приборы, чтоб не выключились и плакал как ребенок. Потому что понимал, что если она умрет и я сдохну. Как псина. Вот тут рядом. У той кровати. Утро начинал с того, что проверял дышит ли она. Ушел из больницы только когда в себя пришла и когда врачи сказали, что ее жизни больше ничего не угрожает.
– После больницы похоронила мать, в депрессию впала. Полгода из дома не выходила. Жила у подруги. Потом съехала.
Закурил, выпустил кольца дыма в сторону Богдана. Вроде и друг. Прям братан он мне. Преданный честный. Люблю его как человека. Но иногда злит что все у него просто. И бабы, и жизнь. А у меня через задницу. Дружим с песочницы и все просто было всегда по жизни пока я эту суку не встретил. Повезло млять!
– Куда съехала?
– Полы пошла мыть в одной забегаловке. Там каморку сняла.
– Какого хрена! Я говорил, чтоб ни одна падла на работу не брала!
– Так ни одна и не брала. А эта взяла.
– Кто?
– Та так одна Касьянова. Владелица парочки кафешек. Сжалилась говорит. Девчонка плакала и шаталась от голода.
А ко мне не пришла! А ведь я добивался, чтоб приползла просить. Я ведь только этого и хотел. А она…все эти три года ни разу.
– Дальше. Хватит тянуть кота за яйца. Давай самое интересное.
– Так нет ни хрена интересного, Ферст. Так ерунда. Примерная она какая-то. Мужиков не было. Жила в каморке при ресторане. Убирала, когда народ рассасывался, утром и днем посуду мыла.
– Бред! Что за…бред!
– Так не бред. Я тебе все по отчетности на флешке принес. Я и народ допросил, и Касьянову и всех, кто с ней контактировал.
– А как же…богатые клиенты, тачки, бабки?
Я смотрел на Бодю и нервно затягивался сигаретой.
– Что за клиенты?
– Ну…не знаю. Это ты мне скажи.
– Никаких клиентов. Жила ужасно и сейчас там живёт. Конура конурой. Помещается кровать, микроволновка и холодильник размером с ящик по колено. Так и живет. Можешь сам посмотреть.
Флешку на стол положил.
– Посмотрю. Камеру поставил?
– Да. Только там и ставит особо не куда было. Пришлось извратиться.
– Молодец. Уверен, что мужика нет?
– Уверен. Она ни с кем не видится. Утром посуду моет на кухне, днем моет полы, потом снова кухня и снова полы. Вечером в конуру свою идет.
Черт. Не вяжется у меня это все с образом суки…на которую я когда-то нарыл у своего частного детектива. Тот мне совсем другую инфу предоставил. Но Боде я доверял.