Твоя роковая ошибка
Шрифт:
Что мне делать, когда мы разведёмся? Как я буду жить? Как я справлюсь со всем одна?
Конечно, мысль, что Наталья Григорьевна наконец-то исчезнет из моей жизни, доставляла мне удовольствие, ведь она вряд ли захочет и дальше поддерживать со мной какую-либо связь, но я что-то опасаюсь, как бы из моей жизни полностью не исчез Егор. Вот как я объясню детям, почему мы больше не живём с папой и почему он нас не навещает? Но что-то я слишком быстро стала сомневаться в его порядочности. Всё-таки это его родные дети, и раз он больше меня не любит, это не значит, что он их тоже не любит. И я очень надеюсь, что это так.
А ещё меня заставляет напрячься тот факт, что у меня нет работы, чтобы самостоятельно себя содержать, и мне придётся какое-то время полностью зависеть от Егора, надеясь на своевременный перевод алиментов. Но я уверена, что как только я преодолею свои страхи и справлюсь с разъедающей болью и желанием забиться в угол и расплакаться, я найду выход из ситуации и что-то придумаю, чтобы зависеть только от самой себя. Отдам детишек в садик, устроюсь хоть куда-нибудь, лишь бы не мучиться, что в один прекрасный день Егор может отказать мне в алиментах.
Алименты! Боже, неужели мы и правда разводимся? Как же сложно в это поверить. У меня словно внутри стоит какой-то блок, который не позволяет мне принять неприятную действительность в полной мере.
И снова я вспомнила, что мне без колебаний ответил Егор, словно заранее знал, что я собираюсь ему сказать – «Ты хочешь развод? Хорошо. В следующий четверг я буду свободен с двух до трёх, так что подадим документы». Всё. Больше он мне ничего не сказал. Он просто разделся и лёг в кровать, а вот я ещё долго не могла заснуть, мучаясь от стольких противоречивых чувств, что меня даже бросило в жар. И этой ночью я впервые спала в детской, не желая делить кровать с мужчиной, которому было на меня наплевать.
– Мамочка… бабуйга пришла, – услышала я голос Кирюши, снова сосредоточившись на реальности. Как оказалось, я настолько сильно ушла в себя, что несколько минут стояла у раковины, с силой сжимая в руках тряпку. – Она радостная. – В серых глазах сына застыло непонимание и удивление. Ну да, он же никогда не видел Наталью Григорьевну в хорошем настроении. И совсем не трудно догадаться о причине, вызвавшей у неё радость.
Как я посмотрю, Егор оперативно созвонился со своей матерью, рассказав ей о нашем разводе. Даже слишком оперативно. Не понимаю, куда исчезла его любовь ко мне, которая раньше читалась не только в его тёмно-карих глазах, но и в поступках?
– Да, милый, я сейчас её встречу. А ты пока посиди с сестрёнкой в вашей комнате.
– Хорошо. – Кирюша тут же убежал, а вот я тяжело вздохнула, приготовившись к злорадству и гадостям, которые на меня вот-вот обрушит Наталья Григорьевна. Ведь не просто так она решила зайти к нам так рано, правильно? Правильно.
Сполоснув руки, я уже хотела выйти в прихожую, так сказать, встретить свою почти бывшую свекровь, когда она сама вошла на кухню, ещё и с улыбкой победителя. Но окинув меня внимательным взглядом, она почему-то нахмурилась, резко скрестив руки на груди и смотря на меня как на врага народа.
– Ну надо же, я думала, что она расстроена, что она вся в слезах и уже сожалеет о самой большой глупости в её жизни. А она стоит здесь как ни в чём не бывало. Хотя о чём это я, это ведь именно ты, Ле-еночка, решилась в кой-то веки освободить моего сына из своего заточения. – Наталья Григорьевна так противно протянула моё имя, что меня даже передёрнуло.
«Самая большая глупость в её жизни» – она озвучила то, о чём я теперь постоянно думаю. И как ей всегда удаётся попасть в самое больное место?
– Извините, но я не привыкла рыдать из-за кобелей, которые не могут удержать своих дружков в штанах, – ответила со всей скопившей во мне злостью, при этом порадовавшись тому, как сильно вытянулось лицо женщины.
Её грудь резко приподнялась, словно она решила вдохнуть сразу весь воздух в комнате, а глаза зло сощурились.
– Да как ты только смеешь так о нём говорить! И это после всего, что он для тебя сделал?
– То есть, я должна была прыгать от радости и расхваливать его, говоря, какой он молодец, какую красивую любовницу он себе завёл? Ай да, Егор, ай да удалец! – в тон ей ответила, почувствовав себя значительно лучше. Как оказывается, очень приятно не просто молча кивать, а отвечать на резкость свекрови, уже не боясь, что она побежит жаловаться Егору или раскричится ещё сильнее.
Пусть вообще что хочет, то и делает. Мне уже всё равно. А если она не может ничего, кроме как рычать и огрызаться, то это её проблемы, потому что её слова меня уже не трогают и не причиняют той боли и унижений, которые я испытывала по вине этой женщины. И да, я понимала, что Наталья Григорьевна не сдаётся так просто, скажи ей слово, как она тебя тут же закопает в своей словесной грязи, к тому же я уже видела, как покрылось красными пятнами её лицо, а руки задрожали от неконтролируемой агрессии. Ну да, моя свекровь привыкла только к беспрекословному подчинению и лобызанию перед ней, ничего другого она просто не воспринимает.
Ну а мне было хорошо уже от одной мысли, что скоро к слову «свекровь» добавится ещё одно – «бывшая».
– Мой сын наконец-то понял, на кого он тратит лучшие годы своей жизни! Уверена, на этот раз он выберет себе достойную спутницу, а не нечто наподобие тебя. Ты только посмотри на себя, ты же простушка с тупым взглядом. Да ты никогда не была парой для Егора и я всегда знала, что это помутнение скоро спадёт и он одумается.
– Боже, да лучше бы вы так следили за собой и занимались своей личной жизнью, чем совали свой два раза переделанный нос в чужие дела! Мне просто интересно, вам от самой себя не бывает противно? Вы не испытываете отвращение, смотря на себя в зеркало или видя, с какой затаённой ненавистью на вас смотрят люди?
– Вот значит как ты со мной заговорила, да? Смелая стала? Так я это исправлю. На что ты вообще надеешься? Думаешь, что теперь мой сын будет тебя содержать и продолжать исполнять любые твои капризы? Ну уж нет, я подобного не допущу. Да я тебя всего лишу, и поверь мне, Ле-еночка, я могу сделать так, что дети тебе не достанутся.
До этого момента я чувствовала себя просто превосходно, ненадолго забыв о боли и страхе, просто наслаждаясь злостью Натальи Григорьевны, которая уже не могла никак повлиять на меня… В чём я заблуждалась и в чём я только что убедилась. Страх за детей сжал горло спазмом и отозвался слабостью во всём теле, из-за чего я чуть не пошатнулась.