Ты будешь моей
Шрифт:
— Открой калитку! — рявкнул я.
— Не было распоряже…
— Я сейчас пущу тебе пулю в лоб, — за моей спиной Чех передернул затвор пистолета. — Стоит ли умирать за хозяина, которого вы не уважаете? — Ворота стали открываться. Чех позволил мне войти первым. Я не боялся, что мне стрельнут в спину, Самир прикроет.
Выбив дверь, я ворвался в дом. Шел на голоса. Левин орал и кому-то угрожал. Степана скрутила его же охрана и уложила лицом в пол. В кухне громко плакала домработница. Кинув на нее взгляд, я отметил, что девушке досталось, но меня волновала
Вышел обратно в коридор, оттолкнул в сторону охранника удерживающего орущего и угрожающего Левина, схватил за грудки Степана и поволок из дома.
— Полицию вызови. — услышал я голос Чеха.
Я не жалел этот кусок дерьма. Вырубил его с первого удара, но это было очень простое наказание. Хлопками по щекам я привел Левина в себя, подождал, когда он откроет глаза. Поднял и стал бить дальше. Щадяще так, чтобы он все понимал и чувствовал. Медленно убивал. Степан скулил, плакал, просил пощады, чем еще больше меня злил.
— Хватит, Гризли. Он должен сесть в тюрьму. Я найду для него «райский уголок». — Чех перехватил мой кулак, сжал его в своей ладони. — Я сказал, хватит. Ты нужен Людмиле.
Эти слова немного отрезвили. Я только сейчас заметил, что охрана стояла в стороне и не вмешивалась. Поднял этот кусок дерьма и бросил лицом в любимые им кусты роз.
В доме плакал ребенок, но я спешил к Миле.
— Это шок. — пояснял ей парень. Я не знаю, о чем они говорили.
Алена сидела за столом и прикладывала что-то холодное к своему лицу. Возле ног Милы тоже лежал замороженный кусок мяса.
— Подвинься, — обратился к охраннику. Присел возле нее. Мила никак не отреагировала. — Я пришел тебя забрать. Клянусь, больше никто и никогда пальцем тебя не тронет. — по ее щекам покатились слезы. Мне хотелось вернуться и добить этого морального урода. Я подхватил Милу на руки, старался действовать аккуратно, ведь она морщилась и стонала от боли. — Вызови скорую. — бросил на ходу. Мила устало опустила голову мне на плечо. Сейчас она была так бессильна, что не могла со мной воевать. — Я отнесу тебя в спальню, после осмотра врачей заберу вас с сыном к себе. — не спрашивал, а ставил перед фактом.
Уложил Милу в постель. Она застонала.
— Марк, хочет есть, — по ее щекам продолжали течь слезы.
— Сейчас накормим богатыря. — я устроил ее удобно на подушках, подошел к кроватке и взял на руки орущего пацана. Внешне я старался не показывать эмоций, но внутри меня всего трясло от ярости. Я не мог спокойно смотреть на Милу. — Привет. Ты вырос с нашей последней встречи. — поднес Марка к Миле. — Я не буду смотреть. — она потянулась левой рукой к пуговицам, пальцы действовали неумело. Я обвалил внимание, что пальцы на правой руке перебиты. — Давай помогу. — она мотнула головой. Я сжал ее непослушные пальцы, отодвинул в сторону, ловко оголил полную грудь.
— Не смотри, пожалуйста…
«Знала бы ты, сколько
Глава 16
Гризли
Приехали мы в Одинцово только вечером следующего дня. Милу продержали в больнице. Нужно было удостовериться, что внутренние органы не повреждены. На голове было рассечение, наложили несколько швов. Руку поместили в гипс. Отпускать ее не хотели, за состоянием пациентки нужно было понаблюдать. Мила сильно нервничала и переживала, что Марк не с ней. В больнице его оставлять было нельзя, даже в частной палате такие возможности не предусмотрены. Этот пацан своим криком мог поднять на ноги все отделение.
Заботу о Марке пришлось доверить Лее. Она, конечно, не специалист и детей у нее своих нет, но вроде справилась. Чтобы Мила не нервничала и не переживала о сыне, я попросил врача нас отпустить. Купил все, что он прописал. Загрузил детскую мебель в грузовое такси, вещи Милы и Марка сложил в багажник и повез их в загородный дом Чеха. Она была так слаба, что не могла держать ребенка. Боль помогали снять только препараты. Охрану Левиных я рассчитал. Бизнес свой оставил на подруг — Марину и Виолетту, последнее время они постоянно нас выручали, нужно не забыть их достойно премировать.
Левина задержали. Правда, пока он находится в больнице. У Степана было сотрясение мозга, столько гематом и переломов, что удивительно, как он жив остался. Адвокаты Степана суетятся, чтобы он остался на свободе, но Чех мне пообещал, что Степан сядет. Этот гад написал встречное заявление. Вчера меня вызывали к следователю. Миле я этого не говорил, но мне грозит условный срок. Чех позвонил нужным людям, они обещали решить вопрос. Охрана и домработница дали показания в мою пользу. Я не переживал, даже если бы и реальный срок получил. За правое дело не жалко. Мне только не хотелось Милу оставлять одну.
— Я не хочу уезжать так далеко. — заявила Мила, когда я предупредил ее о переезде. Ждал сопротивления, был готов к сражению.
— Мила, понимаю, сложно после всего пережитого доверять людям. Тем более мужчинам. Но я не монстр. Я не твой муж. Сейчас тебе нужна помощь и забота, я могу вам их дать. Ничего не прося и не требуя взамен. Вам с Марком пойдет на пользу побыть на природе. — надеялся, что если она лучше узнает меня, перестанет бояться, а там посмотрим, как действовать дальше.
Я продолжал вести машину, а она сидела и смотрела на Марка, который сладко посапывал в детском кресле.
— Хорошо, пока не вернется Белла. — я спокойно кивнул, а внутри ликовал. У меня, как минимум есть три недели. А если упрошу друга задержаться, то и два месяца.
Мила была беспомощна, но отчаянно сопротивлялась любой помощи. В первый вечер она сама отправилась в душ, закончилось это падением. Я стоял за дверью и ждал.
— Нужно набить себе еще несколько гематом, чтобы снизойти до моей помощи? — вошел в ванную комнату и помог принять душ. — Гипс не намочи.