Ты будешь рядом
Шрифт:
– Надо же? Вы пережили нечто подобное?
– Не совсем. Моя героиня - это отчасти я. Только не подумайте, что я воображаю из себя невесть какую персону. Просто я тоже пережила потерю. Но в отличие от моей Киры у меня нет права даже на надежду.
Зачем я это говорю? Этот человек с пронзительным взглядом явно обладал гипнотическими способностями. Или же был опытным психологом. Его профессия к этому обязывала.
– "Татум 146-С"? Я читал об этом в прессе. Там находится близкий вам человек?
– Я бы не хотела об этом говорить.
–
– Что именно?
– спросила я. Мне было непонятно, в какие игры играет со мной этот человек.
– Настроение вашей книги. Я бы хотел поставить по ней фильм. Думаю, это будет грандиозным проектом.
– Я прошу прощения, но мне кажется вы переоцениваете мою книгу. Это не ложная скромность, просто я получила столько отзывов от моих читателей. Да и от редакторов тоже. Мало кто в восторге.
– Но все читают. Читают и не могут успокоиться.
– Почему?
– Всё дело в подтексте. Сюжет довольно банален, но вот конец - конец меняет всё. Он сбивает с толку и заставляет задуматься, сделать выбор. Это всех и бесит: проблема выбора. Люди зачастую боятся делать выбор, особенно тот, от которого зависит собственная жизнь. Люди считают себя свободными, но в то же время стремятся переложить ответственность за выбор на кого-то другого. Выбор вашей героини заставит зрителей задуматься над смыслом жизни.
– Мне непонятен такой взгляд на мою книгу. Какой ещё выбор?
– Тот, с которым осталась ваша героиня в самом конце.
– В конце моя героиня наконец получила то, за что боролась - право ждать своего любимого. Здесь нет никакого выбора.
– Должно быть, вы сами не понимаете смысл того, что вы создали, Лара. Вы закончили роман фразой "ты готова?". Эти два слова делают ваш роман уникальным.
– В чём их уникальность, объясните наконец?
– Вы не закончили книгу. Вы предоставили читателям самим сделать вывод, как поступит ваша героиня. Как поступил бы читатель на её месте? Это выбор совести, чести, страха, эгоизма и любви. Вот вы, как бы вы поступили на месте Киры? Вы были бы готовы?
– Разве это не очевидно?
– Нет, Лара. Не очевидно. Вы могли закончить роман любой другой фразой. Могли описать как она встретилась с любимым через тридцать лет. Могли просто написать одно-единственное слово "да". Но, похоже, вы сами не знаете, что сделали бы, окажись вы на её месте.
– Я сказала бы "да".
– Вы уверены?
Уверена ли я? До того момента, как Павел Джарра задал мне этот вопрос, я даже не задумывалась об этом. Мне казалось, что сомнений быть не может. Готова ли я последовать за любимым? Конечно, готова. Иначе, зачем было проделывать столь долгий и нелёгкий путь? Зачем ждать, зачем хранить верность, зачем отталкивать тех, кому ты небезразлична?
Но всё же я колебалась, прежде чем дать ему ответ. Пауза длилась несколько минут - слишком долго, чтобы её можно было толковать однозначно. Павел Джарра смотрел мне прямо в глаза, и мне казалось, что он словно читает мою душу так глубоко, как мне самой не впору было бы добраться.
– Вот видите, - многозначительно сказал он.
– Если бы вы были уверены, если бы вы были готовы отказаться от всего, что вам дорого в этом мире ради призрачного счастья, конец вашей книги был бы определён. А он может быть каким угодно. Он зависит от того, каков на поверку ваш читатель: герой или обычный человек. И это гениально.
– Знаете, господин Джарра, - сказала я и почувствовала, как глаза мои наполняются слезами.
– Мне кажется, я вас ненавижу.
– Ничего страшного, Лара. Я переживу вашу ненависть.
– Извините, - я окончательно растерялась мне было стыдно за то, что я не сумела сдержать свои эмоции и оскорбила такого важного человека, который по сути не сказал мне ничего обидного. Но у меня было такое ощущение, будто Павел изнасиловал мою душу. Мне было так мерзко и безумно хотелось уйти.
– Это вы простите меня. Я забылся и нечаянно разбередил ваши раны. Вы всё ещё не против, чтобы я снял фильм по вашей книге.
– Делайте как считаете нужным. Я её написала, а вы можете интерпретировать её как вам будет угодно. Этот фильм будет вашим произведением.
С этими словами я встала и направилась к выходу. Нам больше не о чем говорить. Этот человек и так сказал слишком много. Не думала, что читатели воспримут мою книгу именно так. Но, похоже, реакция большинства исходила именно из подобных соображений. Сказать, что я оскорблена до глубины души - значит ничего не сказать. Я чувствовала себя раздавленной. В моём восприятии Кира была сильной и целеустремлённой. Она не сомневалась в том, чего хочет. И проблема выбора перед ней не стояла. Она уже сделала его в самом начале своей борьбы.
Мне необходимо было поговорить с кем-либо, кто мог бы меня понять. Потому что сама я себя не понимала. Я не могла осознать, почему я сделала конец книги именно таким, а не другим - более определённым. Образ, неожиданно всплывший в моём сознании, принадлежал Виктору. Я нажала кнопку связи на видеофоне и выбрала его номер.
– Привет, Лара.
– голос брата показался мне бодрым и полным оптимизма.
– Как дела?
– Отлично. Я заканчиваю свою работу. Надеюсь, её кто-нибудь оценит.
– Её обязательно оценят. Я помню, что ты мне рассказывал. Это очень интересно.
– Ну, может быть , лет через сто, когда будет научное подтверждение, моим потомкам выразят благодарность. Если работа доживёт до тех дней.
– Не оценивай себя столь низко.
– Я не страдаю комплексом непризнанного гения. Я просто стараюсь быть объективным.
– Мне сейчас позарез нужна твоя объективность.
– улыбнулась я. В глазах Виктора мелькнула усмешка. Я редко звоню просто так, чтобы поболтать ниочём. И этот звонок не был исключением.