Ты еще маленькая
Шрифт:
Прокрутив в голове последние часы, ловлю себя на том, что я практически не говорил с ней. Весь полет молчал, дома взял деньги, закинул наши чемоданы в багажник и сразу прыгнул в тачку, не спросив даже, как она себя чувствует.
— Конечно, — беру в руки ее ладонь, переплетаю наши пальцы. Чувствую, как она расслабляется, на губах появляется легкая улыбка. — Ксюш, моя мама… какое бы слово лучше подобрать…
— Своеобразная? — предлагает Рыбка вариант.
— Пусть будет «своеобразная», —
— Тимур, ты же моих родителей, да и Машку принимаешь со всеми их недостатками.
Насчет «принимаю» Ксюша явно преувеличивает. Я бы нашу вторую встречу отложил лет так на двадцать-тридцать.
— Я твою маму приму со всеми ее недостатками, — улыбается, но только чтобы поддержать. Замечаю, что нервничает. Не замечает даже, как сжимает пальцы.
— Договорились, — усмехаюсь я.
Рыбка, конечно, может включить пиранью, но у мамы вместо зубов сабли. Хотя об меня она их сломает, а при Марате и вовсе беззубой притворяется.
Оставшуюся дорогу стараюсь Ксюшу отвлекать разговорами.
— От родителей сразу двинем на базу, — предупреждаю Рыбку. Она должна была понять, когда я наши чемоданы не в дом занес, а положил в багажник.
— Тимур, я слишком много пропускаю. Меня точно отчислят, — переживает Ксюша.
— Будешь у меня без высшего образования, обычной домохозяйкой, — пожимая плечами, едва сдерживаю смех. Рыбка пытается отобрать у меня свою руку, я чуть крепче переплетаю наши пальцы.
— Я никуда не еду, после визита к твоим родителям возвращаюсь в «Прогресс», — негодует моя пиранья.
— Должок, — напоминаю Рыбке.
— Я отдала его вчера в гостинице, — краснеет от смущения. Смешная такая. Она безумно страстная, но вне постели все такая же невинная, как в первый день знакомства.
— Вчера мы отмечали мою победу, а за те дни, когда ты держала меня на суходрочке, я с тебя еще спрошу. Я ведь обещал тебя как следует наказать, — смущаю ее еще больше. Пусть лучше краснеет, чем нервничает всю дорогу. — За учебу можешь не переживать, никто тебя не отчислит. У наших детей будет образованная мама, — улыбаюсь. Меня эта мысль не пугает, когда-нибудь это случится, всему свое время. — Марат позвонил и предупредил, что нас не будет, — добавляю я.
Хорошо, когда твоя семья владеет ВУЗом, какие бы строгие правила ни учреждали, всегда есть место исключениям.
— Все равно пропуски потом нужно отрабатывать, на экзаменах преподаватели с прогульщиков спрашивают строже.
— Обещаю, что следующий наш отпуск запланирую на время каникул, — Рыбка знает, что слово я держу, поэтому успокаивается. Обеспечил
Подъезжаем к дому. Охрана видит мою машину, открывает ворота. Ксюша осматривается, удивленно смотрит на особняк. Дом мне никогда не нравился, слишком пафосный. Глядя на него, сразу понимаешь, что владельцы кичатся своим состоянием. Но внутри здание холодное и безжизненное, неуютно здесь оставаться.
— Это твоя мама? — смотрит на балкон. Мне даже взгляд поднимать не надо, чтобы точно сказать:
— Да…
Глава 68
Ксюша
На балконе стояла ухоженная женщина. Надменно взирала на меня, будто пыталась понять, что это за птица залетела в этот дивный богатый сад. У меня нет сомнений, что это мама Тимура, но я на всякий случай уточнила.
После подтверждения усиливается ощущение, что здесь мне не рады. Честно признаться, знакомиться совсем нет желания. С тоской гляжу в салон автомобиля, хочу закрыться там и не выходить.
Прячась за букетом цветов, который взяла в руки, я шла за Тимуром в дом. Он так ни разу не поднял взгляд и не посмотрел на балкон, хотя знал, что там стоит его мама.
Решительно войдя в дом, он поздоровался с домработницами, несложно было определить род их деятельности, все они носили спецформу. У богатых свои причуды, я слышала, что в некоторых домах работникам шьют форму с эмблемами, будто это как-то может подчеркнуть их статус или статус их работников. Как по мне, то это маразм чистой воды. Крепостное право отменили и рабовладение тоже, но осталось желание хоть как-то пометить обслуживающий персонал.
Видимо, Ирина не была исключением, потому что на кармане сиделки я смогла отчетливо рассмотреть вышитые вензеля.
— Добрый день, — входя без стука в большую комнату, произнес Тимур.
— Здравствуйте, — женщина поднялась со стула.
— Где Галина? — сухо поинтересовался Шахов, проходя к креслу, в котором сидел отец и улыбался при виде сына.
— Она… насколько я знаю, уволилась неделю назад, — волнуясь и заикаясь, произнесла сиделка. Взяв пульт со стола, она убавила звук телевизора.
— Т-и-мур, — отец Тимура плохо выговаривал слова. Наблюдая за ним, я поняла, что у него парализована левая сторона.
— Привет, пап. Как дела? — обнимая старика. Родитель пожал плечами, будто говоря «как может быть?», но на его искривленных болезнью губах сияла улыбка.
Косясь на проем, я все ждала, когда появится мама Тимура, но она не спешила к нам присоединяться.
— Пап, познакомься, это моя невеста – Ксения, — Тимур протянул мне руку, подзывая подойти. Оставив цветы на столе, я подошла к креслу. Сжала его работающую руку, поняв, что он тянется со мной поздороваться.