Ты и сам всё знаешь
Шрифт:
— Нет.
Во рту было мерзко и горько. А желудок всё ещё содрогался от спазмов.
— Что ты ела? Подумай, вдруг, меня ждёт нечто подобное через несколько часов?
Захотелось съязвить и сказать, что непременно ждёт, если глотал чужую сперму накануне. Но мне снова поплохело и вцепилась обеими руками в ободок унитаза.
— Вызвать врача?
— Не надо. Всё будет хорошо, — пообещала мужу.
На шатающихся ногах подошла к раковине и щедро выдавила зубной пасты на щётку.
Мерзкий
— Уверена? Что говорят твои сверхспособности? Жить будешь?
— Угу.
Не нужно было быть псиоником, чтобы догадываться что происходит. Беспорядочный секс привёл к самому логическому результату. Вот только как сказать о нём супругу. Мы уже давно не обсуждали такую вероятность, а учитывая наших многочисленных партнёров, не факт, что отцом окажется именно Дэнли. Как он отреагирует, когда нашему безудержному веселью придёт конец?
Хорошо забытый страх вновь накрыл с головой. Прижалась к двери, чувствуя сердцебиение любимого. Инспектор должен исчезнуть. Уйти во мрак. Теперь мне нужен Даррет Хиз.
— Прости, — одними губами прошептала, но он всё равно услышал.
— За что? — удивлённо спросил супруг.
— За то, что не предоставила право выбора. Не хочу видеть разочарование в твоих глазах, боюсь потерять.
— Ты бредишь, милая. Открой-ка дверь, — ручка нервно задёргалась.
— Прости…
— Пожалуйста, не делай этого. Только не опять, — обречённо попросил муж.
— Я сохраню тебя в своих воспоминаниях навечно, но Дэнли Арой должен уйти.
— Не хочу. Дай мне шанс. Я был таким, как ты пожелала…
— Сейчас хочу другого. Прощай!
Измученное сознание возлюбленного вновь претерпевало фатальную трансформацию. В этот раз он громко кричал и сопротивлялся, а я рыдала, словно выпалывала чертополох. Корни отчаянно цеплялись за почву, трещали и обрывались, а мелкие и острые шипы раздирали мои ладони и застревали в них навсегда. Тоже страдала вместе с ним. Любила его. Слишком сильно.
— Милая, всё в порядке? — встревожено спросил родной чужой голос. — Ты там уже очень долго.
— Уже выхожу, — пригладила волосы. Слёзы всё ещё стояли в глазах. Это даже хорошо. От радости тоже плачут.
Он возвышался надо мной, словно картонная фигура из магазина комиксов. Пронзительный взгляд слишком голубых глаз и нелепая улыбка. Надо будет ещё доработать, довести до совершенства моего дознавателя.
— Нужно, кое-что сказать тебе…
— Я знал! — он подхватил меня на руки и закружил в объятьях. — Как же я счастлив. Так долго к этому шли. Сколько мы уже вместе?
— Год.
Даррет Хиз присвистнул:
— А я думал восемь. В любом случае пора переехать в квартирку побольше. А лучше дом. Что скажешь?
Корректировка № 5 Обратимость
— Слишком быстро приехали? Успела вспомнить основное? — голос любимого ласково возвратил из дрёмы. Кто он? Как же его звали в самом начале, до того как стала бесконечно переделывать.
— Не всё. Пока лишь противоречивые обрывки. Не могу связать их воедино. Ты путаешь меня. Скажи прямо.
— Не бойся, скоро всё встанет на свои места, — мужчина кивнул в сторону небольшого сквера.
В центре среди деревьев виднелась мемориальная доска, от которой лучами расходились мощёные дорожки и терялись в тени густых крон.
— Прогуляемся? — предложил спутник и, не дожидаясь ответа, обошёл паромобиль и открыл с моей стороны дверь.
— Не хочу. Пожалуйста, давай уедем.
— Назад пути нет. Они уже на подходе, ты должна.
Страшный пожар разразился в приюте-лечебнице «Хейвенс Мёрси». Безжалостная стихия унесла жизни 413 воспитанников и пациентов, 25 сотрудников, и 3 посетителей.
Далее прилагался длинный список фамилий. Многие были знакомы мне с детства. Те самые изуродованные сироты и работники.
Пальцы обводили высеченные на камне имена, пока не остановился на одном…
*.*.*
Имя. Кто я? Как меня зовут?
Заторможенная реакция. Даже яркий свет из окна не вызывал рези в глазах. Медсёстры мельтешили по палате, меняли жирные бурдюки на стойке капельницы, задирали одеяло и что-то внимательно рассматривали у меня внизу живота. Затем меняли пелёнки. Не могла пошевелить шеей и посмотреть, что было на тряпках. Кровь?
Всё моё тело превратилось в бесформенный кусок мяса, более неподвластный мне. Приходил врач, брал за руку, что-то вкрадчиво объяснял, поддерживая зрительный контакт, а затем переводил взгляд по правую сторону от кровати, где кто-то неистово скрёбся. Крысы?
Плохо слышала. Вместо голоса и звуков в ушах раздавалось лишь монотонное бом-бом-бом. То ли билось сердце, то ли капельница отмеряла время до начала следующей дозы. На прощание доктор бросал что-то ободряющее и исчезал в коридоре.
Как же неприятно тянет кожу на висках.
Мечтала о боли. Почувствовать хоть что-то, кроме двух щипков на голове. Но мне вливали львиную дозу седативного и обезболивающего, отчего мозги превратились в наваристый бульон. Кто же я? Зачем и почему здесь? Что так старательно разглядывают работники больницы под одеялом?
Ночь медленно наползала на окно, оставляя мне компанию в виде тусклых газовых фонарей на улице. В их свете палата выглядела более удручающе. От мебели оставались только чёрные контуры, залитые серо-голубым цветом.