ТЫ ИЯ
Шрифт:
Глава 72
Еду домой с огромным желанием наказать мелкую поганку. Жестко. Зная, как я за неё переживаю, не берет трубку уже несколько часов к ряду. После нашего знакомства стал чертовым психом, чуть что — тревожные мысли пускают в мой мозг свои едкие щупальца.
Парни из охраны сказали, что Ия с Егором поднялись в квартиру, давно. Всё бы ничего, но перед тем как ехать домой, Ия попросила в аптеку заехать. Напряжение во мне возрастает. Наорать на неё хочется, хотя точно знаю — нельзя. Ухудшение её состояния —
Мне она нужна живая и максимально здоровая. Даже представить боюсь… Нет, о таком думать нельзя.
Мне её и так мало, катастрофически мало. Я постоянно на работе, у них с мелким школа. Ия уговорила меня, что ей нужно хотя бы немного работать. У Ильи начался налоговый мониторинг, и его аудит отдел в шоке. Работники, блд. Июшу же это увлекает.
Пока поднимаюсь на нужный этап прокручиваю в голове наши с ней лучшие момент, в попытке себя успокоить. Не помогает.
Стоит открыть дверь, слышится голос Егора.
— Папа, привет.
Волнительнейший момент в жизни, когда ребенок спрашивает, можно ли ему тебя отцом называть. Естественно, да! Только вот от осознания насколько это важно для малыша, всё нутро скручивает. Эффект усиливается тем, что в этот момент на тебя глаза смотрят — в точности как у Ии.
Она, к слову, вообще полночи после этого проплакала, по итогу спать ушла к сыну. Мы это пережили месяц назад.
Не успеваю разуться, как Егор уже несется ко мне. Подхватываю его в прыжке.
— Свободааа, — счастливо кричит прямо в ухо.
— Как четверть закончил? — без улыбки не взглянешь.
— Как и предыдущие две! — делает жест рукой, мол, всё отлично.
Отлично, конечно. Когда оценки не ставят у всех всё отлично.
— Значит надо отпраздновать, — говорю с энтузиазмом, малой весь светится.
— Поедем к бабушке Томе? И к дедушке Вите, — добавляет. Глаза расширяет до огромных размеров.
В моем понятии отпраздновать — это не за город к старикам ехать, хотя благодаря Ие, бывать у них за последнее время я стал чаще.
— Я маме предложил, но она промолчала. Она вообще очень сегодня…, - долго подбирает слова, задумывается, — Загадочная. Ушла стирку ставить и час уже не приходит. Я спросил, она сказала, что всё хорошо, а сама ко мне не вышла, — говорит понуро, и даже немного насупившись.
Избаловала своим вниманием нас обоих.
Слова Егора терпения мне не добавляют. Опускаю мелкого на пол, а сам иду в нужном направлении. Не нравится, мне всё это не нравится. Даже с гриппом она проводила время с Егором. Две маски и вперед мультфильмы в постели смотреть. Не говоря уж о том, что меня она тоже с работы встречает всегда.
— Ия, открой, — легонько стучу. Хотя хочется выбить нахрен полотно дверное.
Ожидаемо. Дверь мне не открывает. Звука шагов так же не слышно.
— Маленькая, открой и мы поговорим. Уверен, проблема решаема, — интонации проседают. Злюсь, хотя и стараюсь себя в руках держать, последние силы на исходе.
Она очень мнительна. В большинстве случаев проблема таковой не является вовсе… Сейчас верно так же, вбила в свою голову что — то и страдает теперь. Меня не это раздражает, а то, что она от меня закрывается, сидит в своем панцире в одиночестве.
— У тебя десять секунд, моя милая. После дверь вынесу нахрен, и тогда ты пожалеешь, — предупреждаю, тихо. Она знает эти интонации.
Спустя несколько мгновений замок щелкает. Делаю глубокий вдох, прикрывая глаза. Собираю остатки спокойствия, толкаю дверь и вхожу.
Судя по красным глазам, плачет она уже не первый час. У детей восприятие времени совершенно иное. Мне кажется она тут закрылась сразу по возвращению.
Смотрит на меня своими глазами огромными, даже покраснев, для меня они самые лучшие. Безумно красивые. Ия стоит, плечи поникли, сжимает что — то в руках, так крепко, что пальцы стали неестественно белые. Взгляд замученный. Губы кусает, в попытке сдержать эмоции. Делаю шаг в её сторону, она тут же назад отступает.
Не нравится. Эта хрень мне пиздец как не нравится!
— Нам поговорить нужно, — говорит надтреснутым голосом.
— Несомненно, — понимаю, что голос звучит очень зловеще, нельзя так, только спугну, но когда она в очередной раз от меня пятится, ничего с собой поделать не могу. Планку срывает.
Ия делает глубокий вдох ртом, прикрывая глаза. Смотрю на ей приоткрытый ротик, на шею, на грудь, которая поднимется. Соберись ты, блд, не сейчас.
Слишком долго она с мыслями собирается, руки дрожать от нетерпения начинают. Я — то думал, что всё, с годами спокойствие выработалось, которым, как по заказу, в любой сомнительной ситуации можно воспользоваться, но нет. Смотрю на Ию, и понимаю, нет, не в любой.
— Начинай, — поторапливаю.
— Я беременна, — выпаливает.
Разве что не жмурится. А так начинает дрожать, всем телом. Со стороны кажется — она меня боится. В чем причина? И только тут до меня доходит смысл сказанных её слов. Поднимаю взгляд на её глаза. Там самая настоящая паника. Она в моё лицо вглядывается, стараясь разобрать мои эмоции. Я сам их не понимаю. Естественно, я хотел, но немного попозже. Мысль о том, что придется делиться её вниманием с кем — то… неприятна. Мне её недостаточно, мало времени проводим вдвоем. Столько мест, где мы ещё не были вместе. Море планов.
— Я не специально, Макар. Не специально…, - голос дрожит всё сильнее. Видимо моё состояние её оправдываться заставляет, нервничает. Ещё бы, почти уверен, сейчас в моих глазах безумие с адреналином плещутся.
А ей ведь нельзя. Теперь точно нельзя.
— Если захочешь, мы уедем. Мне не нужно от тебя ничего. Только ребеночка этого, — жалобно всхлипывает, садится на край ванны, обхватывает руками живот, пластик из её рук на пол падает, эхом в моих ушах раздается, — Я оставлю, он мой. Люблю его очень уже. Макар, пожалуйста, — стонет, закрывает лицо руками, — Не смотри так, пожалуйста.