Ты лишила меня сна

Хокинс Карен

Хью прикрыл глаза. Дугал не понимает, потому что не знает всей правды. Может быть, пора рассказать ему?

Набрав полную грудь воздуха, он повернулся к брату:

— Девочки никогда не рассказывали тебе о своей жизни до того, как приехали сюда? — Дугал покачал головой. — Кларисса водила их по местам, которые дети видеть не должны, и на долгие дни оставляла в крошечных съемных лачугах, где часто совсем было нечего есть. В холодное время они замерзали, а засушливым летом погибали от жажды. Она таскала их из одних грязных меблированных комнат в другие, в развалюхи, в сырые и покрытые плесенью разрушающиеся сельские поместья. Дети были вынуждены находиться

среди людей, которые не должны были их окружать. В зависимости от того, кому в этот момент Кларисса продавала себя, их скрывали или демонстрировали, как лошадей на рынке. — По мере рассказа лицо Дугала мрачнело. — Они постоянно подвергались опасности, им редко удавалось вдоволь поесть. Они были лишены мало-мальски нормальной жизни. — Хью стиснул зубы со скрежетом. — Я обращаюсь лучше со своими лошадьми, чем Кларисса со своими детьми. — Дугал молча кивнул. — Когда они приехали сюда впервые, Девон прятала еду и копила запасы под кроватью. Она все еще делает это, хотя с каждым месяцем все меньше. Кристина не умела ни читать, ни писать и вздрагивала от малейшего шума или движения, будто каждую минуту ждала, что ее ударят. Не думаю, что Агги хоть раз в жизни принимала ванну, потому что она кричала благим матом, когда миссис Уоллис и горничная купали ее. Девочки были тощими, покрытыми с головы до ног струпьями и синяками. Вокруг рта Хью обозначились горькие складки. — Когда девочки приехали сюда, я обещал им, что кошмарные дни для них закончились. Мы привыкли к очень простому образу жизни, и теперь они оправились и расцвели.

Выражение лица Дугала смягчилось:

— Они любят этот дом и тебя. И все же я считаю, что Катриона могла бы внести в вашу жизнь свой вклад.

— Я даю девочкам все, что им требуется.

— Кроме матери. В их жизни должна быть женщина, — сказал Дугал мягко. — Это надо всем девочкам. Черт возьми, да и мужчинам тоже!

Хью стиснул зубы:

— У них уже была мать, и она не принесла им ничего, кроме страданий. Для меня на первом месте мои дети, и так будет всегда.

К парадной двери подъехала коляска.

— Это вернулась Катриона. После завтрака она поехала с миссис Уоллис в город за покупками.

Дугал испустил тяжкий вздох. Он понимал, что девочки попали сюда из ужасной жизни, но подробностей их существования не знал. Но уж таков был Хью: всегда застегнут на все пуговицы до горла. В обществе он мог быть приятным и веселым, но никогда никого не подпускал к себе по-настоящему. До тех пор пока здесь не появились девочки. После этого многое изменилось.

Черт возьми! В аргументах Хью чего-то не хватало, но он никак не мог сообразить, чего именно. Наконец Дугал пожал плечами:

— Поступай, как считаешь правильным.

— Да. Я так и сделаю.

Хью старался подавить раздражение. Дугал хотел ему помочь, но его попытки не приносили плодов. Бывают времена, когда затруднительно жить бок о бок с таким неуступчивым братом.

Послышался легкий стук в дверь, и в комнату вошла Катриона. Щеки ее порозовели от свежего воздуха, а темно-золотые волосы нимбом стояли вокруг лица, когда она стянула шляпку.

Дугал поднялся со стула, и глаза Катрионы округлились под очками:

— Прошу прощения. Я не хотела вам мешать.

— Ты и не помешала, — сказал Хью и поспешил представить их друг другу.

Дугал отвесил поклон с обычным для него изяществом:

— Рад познакомиться с вами. Добро пожаловать в семью.

Она низко присела в реверансе:

— Благодарю вас.

Ее взгляд упал на золотистые волосы Дугала,

потом она перевела его на Хью, ухмыльнувшегося ей в ответ.

— Знаю, что он ничуть не похож на меня.

— На самом деле он точно такой же, как ты, если не считать цвета волос.

Дугал хмыкнул:

— Возможно, мы и похожи, но я одеваюсь намного лучше. Изящнее. Если вам удастся усовершенствовать гардероб моего увальня братца, то вся наша семья будет навеки у вас в неоплатном долгу.

В глазах Катрионы заплясали смешинки:

— Подумаю, что можно сделать.

— Не пора ли тебе отправляться? — спросил Хью брата.

— Выставляешь меня? Ну что ж.

Дугал разгладил рукава сюртука, исподволь наблюдая за своей новой родственницей. Высокая, полноватая, она ничуть не походила на женщин, обычно нравившихся Хью. Но волосы ее блестели, как темное золото, кожа была молочно-белой, губы — полными и яркими, а глаза за стеклами очков казались светло-ореховыми.

Но главное — выражение ее лица свидетельствовало о спокойном и сильном характере. Она была явно не из тех женщин, с кем можно позволить вольности и кого не стоило бы принимать всерьез.

Дугал улыбнулся. У него возникло ощущение, что следующие несколько месяцев обещают стать интересными. Он взял руку своей невестки и поцеловал ее пальчики.

— Мне пора отправляться, но я скоро вернусь и посвящу вас во все семейные тайны.

Она рассмеялась и снова присела в реверансе, будто ей было приятно общество этого учтивого и обходительного члена клана Маклейнов.

— Я приготовлю перо и чернила, чтобы записывать за вами. Мне жаль, что вы уезжаете. Вы живете неподалеку?

— Менее чем в миле, если ехать прямо по дороге. Моя жена София в Эдинбурге, и пробудет там со своим отцом всю неделю, но после ее возвращения мы будем счастливы принять вас.

— Так вы один дома? Вы должны приехать на обед! Хью, скажи, что мы будем ждать.

Хью фыркнул:

— Вот еще! Он и так слишком часто здесь бывает.

Дугал ухмыльнулся:

— Я непременно вернусь к обеду. Благодарю вас, миледи.

Он поклонился и вышел.

Лицо Хью стало непроницаемым.

— Катриона, — с грустью начал он, — мне следовало бы раньше рассказать тебе о девочках. Все получилось неловко, я сожалею. — Он поморщился: — Ты осуждаешь меня?

Триона помолчала, собираясь с мыслями.

— Могу себе представить, насколько тяжело заводить разговор на эту тему, особенно когда мы вообще так мало общались.

— Я как раз собирался поставить тебя в известность, но они приехали раньше, чем я ожидал. — Поколебавшись, он добавил: — Я все оттягивал объяснение, пока мы не прибудем сюда, где могли бы поговорить без помех наедине и ты не была бы так измучена путешествием.

Это было непросто принять.

Она обратила к нему спокойный взгляд:

— Если бы ты сказал, что у тебя есть дочери, я бы просто попросила тебя познакомить нас.

Взгляд его темных глаз все еще был прикован к ней. Потом с неловким поклоном он добавил:

— Прости меня, Катриона. Больше между нами не будет никаких тайн.

— Благодарю. Я понимаю, требуется время, чтобы стать ближе. Мы еще не слишком доверяем друг другу, и это прискорбно.

— Я готов сделать все, чтобы в дальнейшем избежать сложностей. — Он сделал шаг вперед. Его теплые пальцы сжали ее руку. Он подвел ее к мягкому дивану, потом взял стул для себя и сел на него лицом к ней. Их колени почти соприкасались. — Нам надо закончить разговор, так грубо и внезапно прерванный нынче утром.