Шрифт:
Глава 1
Кирилл
Москва встретила меня моросящим дождем, от которого становилось на душе еще грустнее, особенно когда в голове всплывали картинки солнечного Лос-Анжелеса.
Я бы ни за что не вернулся на Родину, если бы не настойчивые просьбы отца. Мне прекрасно жилось и работалось в американском филиале, но отец посчитал, что пора его единственному сыну браться за управление не филиалом, а всей компанией.
И, вот, я в Москве. Серой и мокрой. Еду в свою квартиру в центре, в которой не был уже почти
Подъехав к дому, я поблагодарил водителя и сказал ему заехать за мной завтра в 8.00. Отцу не терпелось показать мне новый офис.
Смотрю вслед фарам удаляющейся машины и направляюсь к подъезду. Уже за полночь, но освещение в нашем дворе хорошее, поэтому я сразу же замечаю какое-то движение на фонарном столбе, который стоит сразу же за забором, огораживающим территорию дома.
Вглядываюсь внимательнее. Какой-то сопляк пытается срезать со столба рекламный щит одного из кандидатов в мэры. На носу выборы и весь город в этих щитах.
Вот конкретно на этом щите изображен Куравин Сергей Борисович, друг моего отца. Не то, чтобы я был его ярым сторонником (мне вообще плевать на всю эту возню вокруг кресла градоначальника), но такой вандализм со стороны молодого поколения, мне не нравится. Может, не последнюю роль сыграло то, что я отвык от таких вот проявлений своих политических предпочтений, живя в американском болоте. Все-таки, не хватает там этого куража и адреналина.
Подхожу к столбу и смотрю снизу вверх на копошащегося подростка.
Надо сказать, что для достижения своей цели он приложил усилия, так как щит был повешен достаточно высоко. Подросток в спортивных штанах, толстовке и с капюшоном на голове ногами и одной рукой держится за столб, а второй рукой ловко работает ножиком.
– Чем щит-то помешал тебе, бедолага? – внезапно спрашиваю я.
Вандал вздрагивает, ойкает (пугливый, оказывается) и в следующее мгновение валится на меня, а щит – на него. Похоже, моя фраза совпадает с его победой над креплениями щита.
От всего внезапно приземлившегося на меня я усаживаюсь на мокрый асфальт и чувствую, как медленно намокает ткань не только джинсов, но и боксеров. Так вот, что я чувствовал примерно лет тридцать назад, когда пытался докричаться до родителей.
Твою ж мать! Добро пожаловать на Родину!
Потом чувствую на себе мягкое тело. По всей видимости, подростка ударило щитом и он отключился. Убираю с нас щит с Куравиным Сергеем Борисовичем, которому при падении оторвало глаз и ухо, и сейчас он укоризненно смотрит на меня оставшимся глазом, как бы упрекая, что я предпочел подхватить на руки вандала, а не его физиономию размером с мой чемодан. Сажусь и разворачиваю к себе прилетевшее со столба тело. Тело не подает признаков жизни.
Снимаю капюшон с головы нарушителя и шарахаюсь.
Баба! Ну, как баба?
С интересом рассматриваю ее. Симпатичная, даже, можно сказать, красивая. Нежная белая кожа, пушистые ресницы и пухлые губки. Жаль, глаза закрыты, не понятно, какого они цвета. Длинные каштановые волосы собраны в хвост, но, наверное, из-за падения одна прядь выбилась и упала прямо на лицо девчонки. Я аккуратно убираю эту прядь и чувствую мягкость волос и бархатистость юной кожи. Медленно провожу большим пальцем правой руки по ее губам и ощущаю, какие они влажные из-за капель дождя и нежные. А еще ощущаю, как тесно становится в штанах.
Зашибись ощущения: мокрый зад и стояк! И даже не знаю, что меня волнует больше: то, что я сижу с мокрой задницей и не тороплюсь сменить белье, или то, что у меня встал на собирательницу политических портретов.
– Эй, – зову я ее.
Но она никак не реагирует. Тогда я расстегиваю толстовку и слегка офигеваю, потому что под ней лишь лиф, спортивный такой. Лариска носила такие, когда занималась спортом.
Взгляд скользит ниже и на пару с членом радуется плоскому животику и пирсингу в пупке. Усмехаюсь. Господи, как это по-юношески: проколоть пупок и повесить туда колечко с камушком в виде капельки.
Может, это на меня так акклиматизация действует? Или то, что полноценный прощальный секс с Лариской был целых три дня назад?
Какого хера ты, Кирилл Константинович, готов соревноваться в твердости с этим долбанным фонарным столбом? Хм, интересная мысль. На столбе-то девчонка уже повисела. Теперь очередь повисеть на моем «столбе». И пусть выберет сама, что ей больше по душе. Я в себе уверен. Еще ни одна женщина не отказывалась от секса с Кириллом Ключицким и ни одна не оставалась обделенной. Обиженной – да, но не обделенной.
Похоже, мой член взял пульт управления в мозгу в свои руки и теперь уже он решает, куда, например, будут смотреть мои глаза. И к черту условности и сантименты! Мои глаза опять скользнули выше, на грудь покорительницы фонарных столбов.
Отчаянно захотелось примериться к открывшемуся взору размеру, но не лапать же бездыханное тело.
Черт! Она так не пришла в себя. Долго уже. Звонить в «Скорую»? Или сразу ментам? А если я убил ее? Рекламным щитом Куравина. Боюсь, в таком случае отец потеряет не только сына, но и друга.
Я уже представляю себе, как сижу у следователя, потом выслушиваю приговор, в суде плачет мама, а я еду по этапу.
И ведь даже ждать некому будет и передачки носить. Ну, кроме, мамы, конечно.
И так жалко себя стало. И больно. Стоп! Реально больно. И боль такая не душевная, а вполне себе телесная. И даже в конкретном месте. В паху. Черт. Эта похитительница щитов очнулась, пока я задумался о своей горькой судьбе, и пнула меня в пах.
При этом, похоже, член выронил пульт управления моим мозгом и был обескуражен таким вот поведением хозяйки двух премиленьких шариков и капельки на пупке.