Ты – мое искушение
Шрифт:
– Мы не стреляем по безоружным, кретин! – выплевываю в его сторону главное правило.
– Он притаился за стойкой! У него может быть пушка…
– Но ее нет! – осматриваю раненого.
Он едва держит голову и шевелит губами, силясь что-то сказать. Правая ладонь окрашивается кровью.
Карим успел выстрелить дважды, прежде чем я вмешался. Одна из пуль серьезно задела мужчину.
– Что ты с ним возишься? – Карим поднимается, кряхтя. – Я ударил копчик из-за тебя… – говорит недовольно. – Пошевелиться больно.
–
– С огнестрелом? Сошел с ума?! Оставь его, – бьет по плечу. – Будет приветом нашему другу!
– Очнись, болван. Если он умрет, это будет на твоей совести. Ермолаев не простит тебе смерть одного из своих!
– Это война за бизнес! Здесь бывают жертвы, – огрызается Карим.
– Я могу еще раз тебе по тыкве дать, если тебе с первого раза непонятно! Ты слишком далеко заходишь. Слишком!
Подхватываю раненого, взвалив на свое плечо. Направляюсь к выходу, а сзади слышатся шаркающие шаги Карима и его болезненные постанывания.
– Куда ты?
– Я отвезу его в больницу. К знакомому, который не будет задавать лишних вопросов.
– Мне тоже нужно в больницу…
Карим задерживает дыхание, каракатицей залезая в джип. При каждом движении он бледнеет и матерится, поскуливает побитой собакой.
– Даже дышать трудно. Хан, не мог быть поаккуратнее? – почти плачет Карим. – У моей жены скоро день рождения, а я как старик…
– Сам виноват. Помолчи, пожалуйста!
– Хан, а что бы ты сделал, если бы он начал в меня стрелять? – не унимается Карим. – Стоял бы и смотрел? Оставил бы мою жену – вдовой, а детей – сиротами?! Так, что ли?
– Заткнись по-хорошему, – угрожаю. – Или остановлю машину, вышвырну тебя на обочину! Домой поползешь на корячках… Долго будешь ползти и подумаешь о важном.
– Я не…
Резко нажимаю на тормоз. Раненый сползает вниз по креслу, застонав. Выпрыгнув из машины, резким рывком распахиваю заднюю дверь. Карим сжимается, побледнев, и цепляется пальцами за сиденье.
– Вылезай! – командую.
– Ты же не бросишь меня здесь? – оглядывается Карим.
Мы отъехали уже прилично от забегаловки, где обычно собираются люди Ермолаева. Кругом сейчас только пустырь и склады. Ни машин, ни людей. До города добираться далековато.
– Я все понял! – Карим поднимает ладони в защитном жесте. – Понял-понял. Я сижу молча. Только доставь меня в больницу, на Винницкой улице. Мой семейный доктор осмотрит меня.
– Сначала – раненый. Твой зад может потерпеть!
Немного остыв, я снова завожу мотор, и машина несется на предельной скорости. Ее иногда заносит и даже подкидывает. Представляю, как «приятно» должно быть Кариму. Но он сцепил зубы покрепче и старается не действовать мне на нервы.
Меня беспокоит, что раненый с каждой минутой теряет все больше крови. Ранение в таком месте, что наложенная из подручных средств перевязка сползает. Лишь бы не умер по дороге
Крепко сжимаю руль, матеря себя за то, что полез в эти разборки. С одной стороны, хорошо, что я остановил Карима. Иначе он мог бы пристрелить безоружного мужчину. Есть шанс, что раненый выживет!
С другой стороны, теперь я тоже замарался в криминальных разборках. Наивно полагать, что это пройдет бесследно.
Неприятный холодок разрастается внутри…
Бумеранг всегда возвращается.
Глава 9
Избавился от проблемного брата, оставив его в больнице. Там же оставил и раненого. В больнице сказали, что шансы на выживание у раненого есть и мгновенно повезли его на операцию.
Про брата и говорить не хочется. Карим разохался, как старый дед, пересаживаясь в специальную каталку для инвалидов и стариков. Хотя мог бы и доковылять до кабинета дежурного врача. Не при смерти же!
Стоит только выйти из больницы и свернуть в зону курилки, слышится телефонный звонок. На экране высвечивается имя жены брата. Алия…
Еще одна головная боль!
Но держать невестку в неведении нельзя. Карим говорил, что он еще одного ребенка хочет. Будто ему троих мало. Кто знает, вдруг Алия уже четвертого малыша под сердцем носит? Моего племянника или племянницу…
Брат у меня непоседливый, надоедливый. Иногда он меня откровенно раздражает так, что видеть его не хочется. Но племянников своих я люблю. Души в них не чаю.
– Добрый вечер, Алия. Как твои дела? Как дети?
– Дети хорошо, – торопливо отвечает Алия. – Братья, как всегда, дерутся за игрушки, а Зарина со мной на кухне…
Мне приятно было бы послушать подробности об их тихой, семейной жизни, о небольших склоках и драках между племянниками.
Я словно наяву увидел их смуглые и озорные физиономии, развернув в своем представлении целый спектакль.
Своей семьи у меня никогда не было. Но я охотно принимал участи в жизни семьи Карима, появлялся у них так часто, как только можно. Они все для меня – как родные: и племянники, и даже жена брата – я принимаю ее как за свою сестру.
– Карим не отвечает, – вздыхает Алия. – Ты же с ним уехал?
Хмурюсь.
Откуда Алия знает, куда Карим поехал? Неужели этот болван посвящает жену во все свои дела?
Я бы так никогда не сделал. Есть мужские заботы, которыми не стоит нагружать женщин.
– Карим был со мной, – отвечаю нейтрально.
Алия вздыхает:
– Хан, я знаю, что ты заботишься о семье и не хочешь тревожить нас понапрасну. Но я так же в курсе многих дел Карима. Он говорил, что у него возникли проблемы. Ты обещал ему помочь…
Не помню, чтобы я заранее давал согласие на помощь. Я согласился помочь брату в последний момент. При мне он не звонил своей жене.