Ты мой Мир!

Милевская Милена

Столица почти не изменилась с тех пор, как она видела её в последний раз. Разве что, брошенных покосившихся хатёнок прибавилось на подъезде. Но, оно и не удивительно — три года их княжество воевало за чужие земли. Сколько людей и средств на этой войне полегло, Верея даже представлять не бралась. А вот богатых домов в центре прибавилось. Не сразу, но узнала она и свой бывший. К нему теперь были пристроены башенки, на манер замковых, и черепица была красной, а не серой, как раньше. Во всём доме горели огни, и в окнах мельтешили многочисленные тени.

— Кто

теперь там живёт? — Спросила она больше у оконного стекла, сквозь которое разглядывала чью-то жизнь, чем у князя.

— Купцы Ягудины, — ответил князь, заглядывая ей через плечо, — скучаешь по прежней жизни?

— Даже не знаю, — пожала плечом Верея, — я как-то уж к новой привыкла.

— Тяжело тебе, наверное? Не девичье это дело — семью тащить.

Верея не ответила. Из-под колёс вдруг выпрыгнул не трезвый человек, в цветастой рубахе и полушубке нараспашку, и принялся что-то кричать, размахивая зажатой в руке бутылкой. Верея испугалась, отшатнулась вглубь кареты.

— Не бойся, — улыбнулся князь, — народ гуляет, победу празднует.

— Так война же когда закончилась? С месяц назад?

— А они до сих пор гуляют. Сейчас солдаты вернутся — совсем беспокойно станет.

Князь довольно рассмеялся, а у Вереи сердце ухнуло в живот. Армия вернётся в город. Значит, и военачальник с нею.

— Сколько у вас раненных?

— Да хватит тебе, — вздохнул князь и подмигнул девушке.

— А где организовали лечебную станцию?

— На поле, сразу за крепостными стенами.

— За стенами? Но, разве это не опасно?

— Милая, — ободряюще улыбнулся князь, — сегодня нет дураков идти на нас войной. К тому же, там полно и здоровых военных.

— Хорошо, а то было бы не по себе находиться круглые сутки за стенами крепости, — с облегчением вздохнула Верея.

— Тебе не придётся находиться там круглые сутки, — удивился князь, — нескольких часов в день хватит. Раны перевяжешь, лекарств приготовишь, и домой.

Верея почувствовала неприятную слабость в теле и, прочистив горло, осторожно переспросила:

— Домой?

— В крепостные стены, — успокоил её князь, но, Верее, почему-то, спокойнее не стало.

Немного помолчав, она снова заговорила:

— Извините, но, кажется, я чего-то не понимаю?

— Или я чего-то не договариваю, — согласился правитель и остановил на ней неприятный взгляд.

— Ваше Высочество, — выдавила она из себя улыбку, а сердце так и заколотилось в тонкий шёлк нижней рубашки, — все наши договорённости ведь в силе?

— Какие договорённости? — Удивился князь.

Верея неприятно поёжилась.

– Мы договорились на определённые условия, — осторожно напомнила она, внимательно следя за реакцией князя.

Тот ничего не ответил, только странно улыбнулся и, укутавшись в длиннополую песцовую шубу, спрятал лицо в пышный воротник и прикрыл глаза. Верея почувствовала нарастающее внутри напряжение. В окошке кареты показалась кованая решётка дворцового парка, и сердце застучало с невероятной скоростью. Они въехали в сад, превращённый

ноябрьским снегопадом в большой снежный ком. Вдоль центральной дорожки кто-то вылепил двух больших снеговиков, соорудив им короны из тонких веточек. Дворец выдвинулся им навстречу из-за коротко остриженных на зиму деревьев, широко расставив свой полукруглые крылья. Центральная часть и южное крыло переливали огнями, а вот северное погрузилось во тьму. Верея отчего-то вздрогнула, взглянув на его тёмные, занавешенные плотным гобеленом окна.

Глава 4

Замок был таким, каким она его помнила. Кое-где заменили напольный камень, да на месте масляных факелов теперь висели газовые фонари. Верея неторопливо поднималась за князем по огромной парадной лестнице, ведущей в бальную залу. На пути им повстречалась стайка юных девушек в шикарных платьях, с высокими прическами, украшенными диадемами и цветами. Они радостно приветствовали своего монарха и с удивлением и непониманием разглядывали его спутницу. Когда-то и она расхаживала по этим лестницам в таких же прекрасных платьях…. Верея испытывала неловкость за своё простенькое шерстяное одеяние, выглядывающее из-под поношенного полушубка. Десять лет назад и её отец был богат и вхож во дворец, а теперь…

Бальная зала, в которую направился князь, была заполнена людьми. Мужчины и женщины в ярких дорогих нарядах распивали шампанское, танцевали, хохотали и громко разговаривали. Один из присутствующих первым заметил князя и склонил голову. По залу покатился шепот, смех начал стихать, и десятки голов склонились в почтении. Верея замерла, не понимая, как ей поступать. Князь обвёл глазами компанию и спросил, обращаясь сразу ко всем:

— Где мой сын?

— Я здесь, папа.

Голову поднял молодой человек, лет двадцати, в синем бархатном костюме. Верея облегченно выдохнула. Это точно не Дрогомир.

— Старший, — уточнил князь.

— Он у себя, отец.

— Он пьян?

— Нет, отец. Он давно не появлялся на празднике.

— Который затянулся, — с укором отметил князь.

— Простите, Ваше Высочество, — юноша смутился, и его белая кожа покрылась некрасивыми багровыми пятнами, — но Дрогомир сказал, можем делать, что хотим.

От произнесённого вслух имени Верея вздрогнула, будто получила удар плетью.

— Я не для этого оставил его вместо себя, — недовольно напомнил отец, и юноша сжался, — привести. Сейчас.

— Отец, боюсь, у него сегодня плохое настроение…

— У него всегда плохое настроение, — гаркнул князь, и по залу заметалось эхо, — и заканчивайте здесь. Война кончилась месяц назад.

До сих пор застывшие в поклонах поданные вдруг ожили и, зашуршав одеждами, потекли разноцветной рекой в распахнутые золотые двери, задевая Верею дорогими шёлковыми юбкам. Через пару минут в зале не осталось никого, кроме неё и государя. Князь раздражённо захлопнул двери за последним гостем. Верея почувствовала, как неприятно тянет в животе, и принялась незаметно комкать подол платья.