Ты – Моя Любовь
Шрифт:
Слишком сложная комбинация. Не просто провернуть. Волков должен понимать, что без боя ему никто завод не отдаст. Это не его территория. Упрямый хрыч хочет все по государственному закону сделать. Ничего не боится. Хороший противник. Сильный. Всегда интересно воевать с равным или превосходящим тебя соперником. Игра началась. Первый ход сделан. Волков играет белыми. Феликс всегда предпочитал играть черными. Превосходство у Волкова. Но это пока… Игра должна быть красивой. Иначе, какой смысл?
Лично для Феликса завод не имел никакой ценности. Просто очередное здание, расположенное на его территории. Да, возможно, при достаточных инвестициях могло
Глава 4
Лика сидела недалеко от дома на берегу озера, окутанного густым туманом. Кажется, ничто не могло развеять густую молочную дымку. Но вот белое, как снег, солнце пронизало её яркими лучами и рассекло на мельчайшие частички. Сильный ветер незаметно прогнал густой туман. Водное пространство открылось в серебристой мелкой ряби волн. Отразив голубизну неба, блеснуло впереди чистое зеркало воды. По берегам потянулись в виде узоров следы сбежавшихся волн, которые живым серебром устремились к другому берегу.
Лика наблюдала, как озеро сверкает и переливается в лучах рассветного солнца. Опаленные жарой листья деревьев красиво отражались на озерной поверхности, разукрашивая воду в яркие краски. От того казалось, что у озера оранжевый цвет. Утро выдалось слегка прохладным. Становилось зябко. Захотелось вкусного ароматного кофе и укутаться в тёплый плед. В последнее время Лика испытывала постоянный холод. Тело леденело даже в жару.
Каркающие вороны закружились в диком танце над одним из деревьев, привлекая взгляд Лики. Слишком жаркое солнце опалило дерево настолько, что безжизненная береза казалась почти черной. Высохшее отрешенное дерево напоминало саму Лику. Такая же иссохшая от душевной боли, одинокая и полумертвая. Пострадавшая от жизненной непогоды, лишенная влаги любви и простого человеческого тепла, потерянная и одинокая. А ведь так было не всегда…
Маруся… девочка. Кудрявый ангелочек с голубыми глазками… где ты теперь? Лика помнила теплые прикосновения маленьких детских ладошек. Пухленькие пальчики тонули в ее взрослой руке. Так и хотелось прижаться к ним губами и зацеловывать, не переставая. У Маруси никогда не было внешнего сходства с Ликой. Если только кудрями. У Маруси они были золотистыми, лишь изредка переливались на солнце светло-рыжими прядями. Маруся, единственно светлое, что было у Лики в жизни, ради чего хотелось жить.
Лика помнила ее заливистый детский смех. Маленькая задорная хохотушка… Лика любила подкидывать ее в воздух, а она смеялась и озорным голосочком кричала: «Еще! Хочу еще! Выше!» Смелая открытая ее девочка. Ничего не боялась. Другие дети боятся, стесняются, плачут и маму зовут. А Маруся шла к незнакомцам на руки, всегда улыбчивая, всегда открытая. Ликин ангелочек.
Невыплаканные слезы застилали глаза. А плакать сил не было. Лике хотелось выть от боли, несправедливости, жестокости судьбы. Так не должно было быть. Это неправильно. Несправедливо. Только не с ней. Только не с ее Марусей.
Разрывает душу. Пронизывает болью. Никогда не перестанет. Не затянется рваная рана, хоть латай ее, не латай. Неисцелимая. И быть такой не может. Лика никогда не простит. Никому. Не забудет. Всю
Верила ему. Как она ему верила! Каждому слову его лживому, каждому обещанию. Предал ее, не задумываясь ни секунды. Продал семью за заграничные купюры. И, если на себя Лике однозначно плевать, то Марусю она ему не простит, не забудет.
Ей на плечо села легкокрылая бабочка. Большие невесомые крылья переливались из ярко-бирюзового в светло-салатовый оттенок, а затем и в ярко-сапфировый. Легкая, изящная бабочка… Без семьи, без любви, без вины.
Сергей… Как же сильно его любила. Бредила им. Конечно же, красивый, высокий статный брюнет. Невероятно эффектно ухаживал. А как читал стихи, складно говорил о чувствах. В сравнении с остальными мужчинами, не умеющими красиво ухаживать за женщинами, он выглядел невероятно галантным джентльменом. А как все романтично начиналось! За руки ходили под луной. В первую пору боялся даже притронуться к ней. Своей богиней называл. И было все равно, что не богат. Влюбилась. Всем ради него была готова пожертвовать.
Отцу Лики он сразу не понравился. Но деликатный интеллигентный папа не стал вмешиваться, уповая на благоразумие дочери. Как оказалось, зря… его дочь оказалась полной дурой. Все Сережины красивые слова о любви в конечном итоге оказались пустышкой. Это умение красиво говорить он потом не брезговал использовать в совсем других целях.
Тошнота подступила к горлу при воспоминаниях. Мерзкий скрежет стального ножа …нет, не в спину, прямо в грудь. Сергей ничего не скрывал. Как до этого пел ей серенады на гитаре о любви, так же, глядя ей в глаза нанес удар… медленно, потихоньку, не спеша, вонзая нож прямо в грудь.
Бордель Кипра. Солнечный, жаркий Кипр… у кого-то этот остров ассоциируется с отдыхом, с теплым пляжем, прохладительными напитками и кристально-голубым морем. У Лики же - с вонючим болотом. Она чувствовала, что, кажется, пропиталась помойным едким запахом борделя настолько, что уже не смоешь, не выведешь эту липкую зловонную грязь из себя. Просела в самый корень, в печень въелась, в кровь впиталась. Уже не отмоется. Никогда. И все равно, что не виноватая. Без разницы, что вынуждена была. Говорят, всегда есть выход. У Лики его не было. Ей пришлось. Пришлось изгаляться перед этими потными, грязными, вонючими, но богатыми мужчинами, всячески их ублажая. Пришлось. Что там орал ей Сергей, избивая ее до потери сознания? Что она конченная шлюха, блядь последняя. Наверное, он был прав. Лика сделала бы это еще раз. И еще раз. И снова, потому что выхода у нее не было.
А раньше все было по-другому. В далеком прошлом у нее была совсем другая жизнь. Да, не богатая. Да, жили трудно. Ей приходилось на двух работах пахать, чтобы семью прокормить. Сережа же страдал. Ему сложно было найти работу. Его все не устраивало. То начальник не тот, он не мог найти общий язык с ним. То зарплата маленькая, он отказывался горбатиться за такие копейки. Лике приходилось вкалывать за двоих. Тем не менее, на Кипре Сергей нашел свое “предназначение”. С каким энтузиазмом он общался с клиентами, как он расписывал и пел уже совсем другие песни. Лика хмыкнула с горечью. Ублюдок. Больной, мерзкий ублюдок. Ненавидит его. До боли в костях. До хруста пальцев. Стиснула зубы от обиды. Всколыхнуло. Темно-бордовая липкая жижа растеклась по всему телу. Обида. Смертельная. Такое не прощают.