Ты погляди без отчаянья… (стихотворения)

Тагор Рабиндранат

* * *

Один за другим погасают на сцене огни.Зала – как сон, чьи видения стерлись;Пусто, темно. Знак подала тишинаСтрогим перстом. Спокойна душа; и наряд мой,Перед началом спектакля казавшийся сутьюОбраза, в зале пустом бессмысленным стал.Красками, блестками, всяческой мишуроюПриукрашал я себя, толпе угождая.Сразу стерлись они – и меня поразилаВся полнота невидимой сути моей.Так очертанья земли при скончании дняСмутно сливаются в час погребенья

закатаИ открывается небо, прозрачное небоВ звездном сиянье, собою самим изумленное.

Из книги «Вечерний свет» («Шенджути»)

1938

Память

Когда душа моя от тела отлетит, — Пусть шаловых лесов уединеньеДрузья, которыми не буду позабыт, Однажды посетят порой весенней. Там птицы на ветвях нашли приют Под кровом свежей тени,Они не помнят обо мне, свистят, поют, — И что для них мое исчезновенье? Пусть кто-то в лес пришел, пускай уйдет, Мгновений пролетают вереницы, — Бесследна жизнь – и всё не в счет… И времени не замечают птицы.Их ветер тот принес, что старше всех начал, Веков, творений, Он и меня в лесу бродить призвал, И ритм его – в моем сердцебиенье. И я, от доли удалясь почетной,Блуждал задумчиво, не ведая путей, И все, что в мире мимолетно, С мечтою встретилось моей. Как облака, в неведомые дали Летели мысли. Знойный небосводМечтал о красоте, и краски воплощалиВсе мимолетное, что навсегда уйдет.И то, что создал я тогда, мечтой томим, — Я не отметил именем моим.Писал, зачеркивал… Мой труд велик иль мал —Я не оценивал. И ветер все умчал.В том дне затерян я, – безвестною тропою,Что не хранит следов, придете в мой предел.Уже уходит день, но мира красотоюКорзин своих никто наполнить не успел. Порою вечности я слышал зовы И шел на зов, но уходил назад. Так дети, наигравшись, снова Домой спешат. Я ничего не спрячу, не присвою —Ни бед, ни радостей не унесу с собою. Мир для меня на миг простер Из вешних лепестков ковер.Встречаются друзья, но их живая речь,Как дым, развеется – ее нельзя сберечь.Людей, которые толпе не по нутру, —Не встретишь никогда на праздничном пиру.Меня вы помните, – я был самим собою, С немой природой чувствовал родство, Я не замечен был толпою, Я должником не сделал никогоИ не был сам в долгу. Для памяти моейНе надо ни торжеств, ни сборищ, ни речей, —И только в шаловом лесу, в уединенье — Пусть вспомнят обо мне порой весенней.

Новое время

Все припев старинной песни помнят и поныне:«Справа – Ганга, слева – Ганга, отмель — посредине».Движет всем Владыка танца: в вечном обновленье —Водопад имен, обрядов, песен, поколений.Те, что в юности вдохнули правду этих слов, —Были созданы иначе, из других основ.Каждый знал – его светильник по волнам плывет,Приносил дары богине у священных вод.Робость тусклая царила в думах и в сердцах.Смерть пугала, жизнь пугала, мучил вечный страх.То владыки самодурство, то врагов набег,Ожидал землетрясений робкий человек.И к реке ходить опасно темною тропой —Где-то воры притаились, грех, беда, разбой.Сказки слушали, где много самых дивных дел, —Как от гнева злой богини праведник сгорел…Из пустых семейных распрей в деревнях тогдаВырастала, распаляясь, грозная вражда.И плелась коварных козней и обманов сеть,Чтобы сильному быстрее слабых одолеть.Побежденный изгонялся после долгих ссор,И другие забирали дом его и двор.Кроме бога, кто поможет, защитит в беде?И прибежища иного не было нигде.Мысли робкие бессильны. Человек притих…И хозяйка опускала взоры при чужих.Черным очи обводила, а на лбу – пятно.Зажигать пора светильник – в комнате темно.Молит землю, небо, воды: «Защитите нас!»Ждет напасти неизбежной каждый день и час.Чтоб дитя в живых осталось, нужно колдовство:Кровью жертвенных животных мажет лоб его.Осторожная походка, боязливый взгляд, —Как узнать, откуда беды ей теперь грозят?Ночью грабят на дорогах и в лесах густых,И грозят ее семейству козни духов злых.Всюду видит преступлений и грехов печатьИ от ужаса не может головы поднять…Долетает чей-то голос, мрак тревожа синий:«Справа – Ганга, слева – Ганга, отмель — посредине».А река плескалась так же, льнула к берегам…Как светильники, скользили звезды по волнам.И купцов теснились лодки около базара,И во мгле рассветной весел слышались удары.В мире тихо и спокойно, но заря близка, —Розовея, озарялся парус рыбака.На закате все стихало, словно обессилев,Только трепет доносился журавлиных крыльев.День прошел, гребцы устали, ужинать пора.У опушки – темный берег и огонь костра.Тишину успокоенья лишь порой шакалГде-то в зарослях прибрежных воем нарушал.Но и это все исчезло, мир земной покинув.Не осталось грозных судей, стражей, властелинов.Одряхлевшие ученья давят грузом тяжким.В дальний путь теперь не едут с буйволом в упряжке.Неизбежна в книге жизни новая страница, —Всем обычаям и судьбам надо обновиться.Все исчезнут властелины, грозные владыки,Но останется таким же плеск реки великой.Приплывет рыбак на лодке и купец заезжий, —И такой же будет парус, всплески весел те же.И такие же деревья будут у реки, —К ним опять привяжут лодки на ночь рыбаки.И споют в иных столетьях так же, как и ныне:«Справа – Ганга, слева – Ганга, отмель — посредине».