Ты принадлежишь мне!
Шрифт:
– Надо-надо, – приговаривает «не врач», – еще хулиганок нам тут всяких не хватало.
От злости и негодования открываю рот, хватаю воздух и вновь начинаю задыхаться.
– Да вы… вы издеваетесь, что ли?
– Виктор Степанович, спасибо за помощь, но дальше мы сами разберемся, – слышу уставший голос Тарасенко и его несмелые шаги. – Лучше узнайте, не приехала ли скорая.
– Давайте помогу до кресла дойти.
– Ага, не отказался бы, а то ничего не вижу. Интересно, когда мне станет лучше?
– Ну, теоретически, часа через два-три сможете глаза открыть. Но без компрессов не обойтись, это я вам точно говорю.
Отстраненно слушаю переговоры незнакомца с Тарасенко. Старательно размышляю, как бы мне по-быстрому выбраться отсюда. С них действительно станется меня виноватой выставить. Тарасенко со своей подлой натурой на все способен.
Вот только как мне уйти, когда я ничего не вижу и понятия не имею, куда делась моя сумочка… Я не знаю. Но наверняка что-нибудь придумаю. Судя по звукам, мы либо до сих пор где-то в клубе, либо рядом с ним. И что это мне дает? Да ни хрена не дает!
За размышлениями не замечаю, как хлопает дверь, а в помещении становится слишком тихо. Но не настолько, чтобы я не могла услышать горестный вздох Тарасенко.
– Кристина, ты довольна?
Вот только я не собираюсь с ним разговаривать. Еще этого не хватало. Обрыбится!
– Крис, не надо делать вид, что спишь, я прекрасно слышу твое злое сопение.
Черт! Эмоции слишком шкалят, и я действительно громко дышу через нос. Надо как-то успокаиваться. Как там было у одного известного психолога? Сделать глубокий вдох, немного подержать воздух в легких, медленно выдохнуть…
– Вообще-то я хотел с тобой поговорить, – не унимается Тарасенко. – Но раз ты решила пообщаться в таких экстремальных условиях, то ладно, бог с тобой, я согласен. Может, так оно даже лучше. Ты не видишь меня, я не вижу тебя… Черт! – шипит он с раздражением. – Вот же дрянь этот твой перцовый баллончик!
Не удержавшись, со злорадством выдыхаю:
– Так тебе и надо, и это еще мало! Были бы силы, убила бы нахрен! Ненавижу тебя!
– Крис… – пытается прервать меня Тарасенко.
– Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу! И слышать не хочу!
– Крис! – недовольно рычит он уже громче, пытаясь меня перебить.
Но я не собираюсь его слушать.
– Пошел на хрен, ублюдок! Лучше такси мне вызови! Лживая скотина!
– Крис, прекрати, ты как хабалка разговариваешь, у меня уже уши вянут!
– Еще тебя не спросила, как мне разговаривать! Уж кто-кто, а ты, падаль, заслуживаешь не разговоров, а смерти!
– Крис, ты не права, – с тоской в голосе выдыхает он.
Мне становится смешно и горько от этого разговора. Ведь он у нас уже был. Почти один в один. Ну, может быть, я тогда еще не умела материться. Однако сути это не меняет. Тринадцать лет назад он пытался мне сказать, что ни в чем не виноват. Что он понятия не имел о том, что задумал его младший братец. Ага, как же. Уже поверила…
– Права! И я знаю, что права! И никогда тебе не поверю! – зло кричу я в ответ. – А теперь заткнись, я больше не желаю тебя слушать и разговаривать с тобой!
– Хорошо, как скажешь. Больше ты от меня ни слова оправдания не услышишь, пока сама не попросишь, – с шумом выдыхает он. И, как по заказу, в помещении наступает тишина.
Только какая-то она слишком настораживающая и гнетущая. Будто Тарасенко особо и не собирался со мной спорить, а так, для галочки это сделал. И сразу же успокоился.
Не нравится мне это, ой как не нравится.
Надо линять домой, в родной Новосибирск, и как можно скорее. Не к добру я его встретила, не к добру…
Теоретически можно попробовать выбраться прямо сейчас, пока в комнате никого нет. Тарасенко не способен меня задержать, если конечно никто не появится из его охраны.
ОК, сказано – сделано.
Пытаюсь встать с дивана. Медленно сажусь, ноги опускаю на пол, встаю и… сразу же накатывает сильная слабость вперемешку с тошнотой. Я падаю обратно и, не сдержавшись, вслух матерюсь.
– Крис, я надеюсь, ты не настолько глупа, чтобы попытаться сейчас уйти? – слышу недовольный голос Тарасенко и какое-то невнятное шуршание.
Э… он что там, встает, что ли?
– Не смей ко мне приближаться! Выцарапаю тебе глаза, если хоть на метр подойдешь! – шиплю со злостью, слегка приподняв голову, и тут же отпускаю её со стоном. Тошнота вновь дает о себе знать.
Какого лешего? Что за фигня? Почему меня тошнит вообще?
– Не, я так глупо подставляться не намерен, мне мои глаза еще пока дороги, – весело хмыкает мой враг, тем самым заставляя насторожиться.
С чего это у него такое хорошее настроение? Если бы мне кто-нибудь газовым баллончиком в глаза пшикнул, я бы была как минимум раздражена.
А он не только веселится, но еще и спокойно говорит по телефону с кем-то из своих телохранителей.
– Виктор, что там скорая? Уже на месте? Отлично, ждем.
Две минуты напряженного молчания, и в комнате становится многолюдно.
– Здравствуйте.
– Здравствуйте, кто пострадавший? – слышу я два новых мужских голоса. Наверное, врачи.
Один из мужчин подходит ко мне, второй, судя по удаляющимся шагам, идет к Тарасенко.
– Я пострадавшая! – громко выкрикиваю, и сразу, не мешкая ни секунды, заявляю: – Эти психи на меня напали, обманом заманили в машину. Я испугалась, начала сопротивляться, использовала газовый баллончик. И сама пострадала от него. Вызовите срочно полицию!
– Девчонка – та еще интриганка, не верьте ей, – перебивает меня вездесущий Виктор Степанович. – Ребята пригласили её прокатиться, она согласилась, и сама села в машину. У нас есть видеозапись. Поэтому не слушайте её.