Ты самая любимая (сборник)
Шрифт:
Как бы то ни было, она не вынесла неотрывного взгляда этой крошки и на первой же остановке вышла из троллейбуса — как раз к саду «Эрмитаж», откуда неслась громкая музыка и где стояла огромная толпа…
Троллейбус ушел, а Зара оглянулась — Ахмед должен быть уже здесь. И он действительно был — он стоял у светофора на переходе через Садовое кольцо.
Дождавшись зеленого табло «переход», Зара почти побежала к нему. И выдохнула, подбежав:
— Ахмед, я не могу! Я хочу домой!
— А кому ты там нужна? — вдруг жестко сказал он.
Она посмотрела ему в глаза и все поняла. Это длилось какую-то долю секунды — жесткий,
А Ахмед уже погасил бешенство в своих глазах, приобнял ее за плечи и сказал мягко и терпеливо, как родной сестре или дочке:
— Вспомни Мусу, сестра моя. Вспомни, как его убили. И брата вспомни. И кто у тебя ребенка отнял. Думаешь, душа твоего ребенка успокоилась в раю, неотомщенная? Они видят тебя и ждут. Так иди же, ты смелая. Не бойся, все получится. Инша Аллах!
Зара вздохнула и пошла в полной безысходности…
Перейдя улицу, оглянулась на Ахмеда.
Он взглядом послал ее вперед.
А в саду «Эрмитаж» был в полном разгаре очередной парад раритетных автомобилей — «бентли», «роллс-ройсов», «феррари» и т. п. На сцене гремел фестиваль джаза. В аллеях шли танцы, а еще на одной летней сцене Олег Митяев пел о том, что каждый ребенок — это будущий сад. То есть публики в саду «Эрмитаж» было полным-полно, толпы…
Сквозь эту толпу Зара прицельно пробиралась к элитной VIP-трибуне, чтобы там нажать кнопку электродетонатора. Да — умирать страшно, да — она обречена, да — она погибнет, но она погибнет геройски, в Чечне о ней будут слагать песни, как про Айзу Газуеву, сам Тимур Муцараев сочинит про нее балладу…
Тут к саду «Эрмитаж» с одной стороны подкатила карета с Катей и ее отцом, и Катя потащила отца в толпу. А с другой стороны сюда же подлетели машины с офицерами из оперативного штаба «Перехват шахидки» и «ремонтные» микроавтобусы АТЦ ФСБ с аппаратурой «Пелена-5М».
И произошло нечто странное — на сцене в руках у артистов вдруг зафонили и захрипели микрофоны, а у зрителей перестали работать мобильные телефоны. Это включилась «Пелена-5М» — аппаратура подавления и блокировки электро— и радиовзрывателей.
Но артисты, конечно, не знали об этом и стали в недоумении возиться с микрофонами, а зрители принялись свистеть.
Тревожно оглянувшись по сторонам, Зара заметила поодаль лицо Ахмеда и — одновременно — как оперативники ФСБ рвутся к ней через густую толпу.
Не раздумывая, Зара нажала кнопку электродетонатора.
И Ахмед, увидев оперативников, нажал кнопку «вызов» в своем телефоне.
Но оба детонатора, блокированные «Пеленой», не сработали.
В панике Зара сорвала свой «лифчик», чтобы вручную соединить контакты, но кто-то помешал ей, схватил за руку.
Она оглянулась и увидела, что это тот самый бритоголовый увалень, которого она утром видела в «Атриуме» с женой и трехлетним сыном. Но почему он в бронежилете? Кто он?
Секунда ее растерянности позволила Климову ухватить ее руку и заломить ей за спину.
Но вторая ее рука рванулась к детонатору, и у Климова уже не было выбора. Сбив Зару на землю, он накрыл ее своим телом. И принял в себя весь смертоносный заряд пластита-4.
Люди, стоявшие рядом, испуганно
Тем временем Ахмед, еще не пойманный, не спеша удалялся от «Эрмитажа». Навстречу ему по Садово-Каретной с воем летели «скорая помощь», милицейские «ауди» и «мерседесы». А песня Митяева продолжала звучать, напоминая о том, что каждый нерожденный ребенок — это погибшие сады человечества.
2004–2006
Автор благодарит консультантов — генерала Ю. Торопина, полковников Э. Филиппова, А. Дугина, Х. Исраилова, С. Барковского за дружескую помощь.
Ты самая любимая
В небольшом приуральском городе Сосновск, окруженном таежными лесоразработками и больше похожем на свое первоначальное название «деревня Сосновка», пятидесятилетняя Елена Архиповна и ее семилетняя внучка Катя собрались в дальнюю дорогу — спрессовали Катину зимнюю одежду в чемодан, сложили термос, хлеб, огурцы, яблоки, вареные курицу и яйца в дорожную сумку, а три куклы и потертого плюшевого зайца — в детский ранец. Собравшись, присели, как положено на дорогу, поправили розовый бант на Катиной голове, а потом заперли свой деревянный домишко и на трехколесном мотоцикле пожилого соседа отправились на ж.-д. станцию, подняв за этим мотоциклом облако пыли…
— Алло! Сергей Альбертович! Это Маргарита. Ну, Маргарита, из Сосновска. Помните, вы к нам приезжали три года назад? Вы еще в «Радуге» останавливались, а я там по соседству жила, на Плеханова. Вспомнили? Ну, я, я — Рита-Маргарита, ага. Да, в Москве. Нет, не проездом, я уже два года тут! Чем занимаюсь? Ой, Сергей Альбертович, чем я тут токо не занималась! А теперь я в маркетинге, ага! Ну или в маркетинге, не знаю, как правильно. Нет, работа есть, не беспокойтесь, я не потому эсэмэску кинула. Я что хочу сказать? У меня дочке семь лет, ей через два дня в школу, и я вот тут, в Ясенево, квартиру сняла рядом со школой, на Айвазовского. То есть место хорошее, но квартира в таком состоянии! И я чё подумала, Сергей Альбертович? Может, вы мне с ремонтом поможете, а? Ну там с обоями или еще чем. Нет, сегодня, у меня до школы два дня осталось. Сегодня не сможете? Ну извините. Да, я понимаю — вот так, с бухты-барахты, в тот же день… А раньше я не могла, раньше этой квартиры не было, она ж только утром освободилась. Дочка? Нет, дочка еще в Сосновске, мама мне ее завтра привезет, а мне тут нужно — ну, я не знаю, хоть обои поклеить, чё-то из мебели прикупить… Подумаете? Пожалуйста, Сергей Альбертович!.. Я понимаю… Но если получится… Спасибо…
Дав отбой, Маргарита на ходу спрятала в карман старенькую «Нокию» и сказала вслух:
— Хрена он поможет, засранец!
Кто-то из покупателей супермаркета оглянулся на нее с недоумением или даже с осуждением за ругань, но Маргарите было на это наплевать, ей в этот день было не до политесов. Раздосадованная, она свернула от полок «фрукты-овощи» к полкам с рисовыми, овсяными и гречневыми кашами. Хотела взять две коробки с овсянкой, но тут ее «Нокия» запела голосом Баскова, и Маргарита опять достала трубку.