Ты свободен, милый!

Фэллон Джейн

– Так и было. Когда-то. А сейчас – уже нет.

– Нельзя же просто так взять и разлюбить! Мы не дети, а жизнь – не игра. Мы сломали жизнь другим людям. Ты не можешь просто сказать: «Я ошиблась».

– Мне очень жаль, но я действительно ошиблась.

– Нет, Хелен, не надо. Прошу тебя, не бросай меня! Пожалуйста.

Она знала, конечно же, что он так себя и поведет, что он развалится на части – то ли потому, что по-настоящему любит ее, то ли потому, что не в силах перенести унижения оттого, что его самого бросили. Хелен велела себе быть твердой и не поддаваться на уговоры. Но вид у Мэтью был такой жалкий – он даже плакал, – что она растерялась.

– Пожалуйста, не бросай меня. Пожалуйста, – сказал он, схватив ее за руку. – Я слишком стар, чтобы начинать сначала. Я не выдержу… Говорю тебе, я сделаю

какую-нибудь глупость.

Неужели перед ней тот властный, разумный мужчина, который всегда руководил их отношениями? Он превратился в жалкую рыдающую развалину. «О господи, – думала она, – он стал таким из-за меня!» Она старалась стоять прямо и не двигаться, а он все умолял ее, все на что-то надеялся, не понимая, что это безнадежно. Черт побери – у нее нет сил устоять перед ним. Она погладила его по голове, и он, поняв, что все изменилось, крепко обхватил ее руками.

Она понимала, что должна попросить его собрать вещи и убираться прочь, но не могла.

– Все хорошо, – сказала она. – Все будет хорошо.

Глава 22

Хелен страшилась встречи с Софи вечером в среду. Она знала, что Лео поговорит с ней – хотя бы о том, что она отказалась работать на него, если не обо всем остальном, – и понимала, что каким-то образом ей придется объясниться. Она уже собиралась отказаться, но Рейчел заявила, что они с Нилом заказали еду из китайского ресторана и собираются посмотреть телевизор, а вынести еще один вечер на диване в обществе Мэтью Хелен была просто не в состоянии. Кроме того, она испытывала мазохистскую потребность узнать, что именно Лео рассказал Софи.

Она провела день как в тумане. Как в кошмарном сне. И хуже всего то, что кошмарный сон был ее собственным творением. Ей казалось, сну не будет конца. У нее почти получилось. Она объявила Мэтью, что все кончено, что она больше его не любит. Ей бы потерпеть еще несколько минут – но, может быть, раз она все-таки смягчилась, она добрее, чем думает? Просто здорово. Ну и лапочка же я. Аллилуйя. Наградите меня орденом и позвольте вернуться к прежней колючести. Я буду бросать песок в лицо детям, дергать за хвосты старых собак и сумею выгнать любовника, которого разлюбила. Может, вообще сбежать отсюда? Куда же? У нее нет ни жилья, ни денег, ни работы…

Лора предупредила ее, что назавтра к ним придет Лео для предварительного обсуждения. В половине первого. Она попросилась пораньше уйти на обед, и Лора нехотя отпустила ее. Хелен отчего-то казалось, что Лео должен ей позвонить – правда, непонятно, под каким предлогом, – и огорчилась оттого, что он не звонит и вообще не борется за нее. «Ну и пусть, – твердила она себе. – Значит, не так уж я ему и понравилась. Я просто льстила себе». Все равно ей стало неприятно.

В офисе было тихо. Война против Хелен из бухгалтерии утихла, или, во всяком случае, объявили временное перемирие, а к тому, что сослуживцы игнорируют ее, Хелен уже привыкла. Правда, в спину ей по-прежнему отпускали ехидные замечания, но и они уже надоели.

Когда к ним заходил Мэтью, девицы навострили ушки, но он продолжал как ни в чем не бывало флиртовать со всеми девушками и воспринимал их смех как поощрение. Еще каких-нибудь две с половиной недели – и она пошлет их всех подальше. Хелен огляделась по сторонам. Она точно не будет скучать ни по кому из сослуживцев.

Чтобы отвлечься от печальных мыслей о собственной жизни, она постаралась сосредоточиться на проблеме Сандры Хепберн. Сандра надеялась на номинацию в категории «Самая модная женщина» Асе Awards, не имея никакого заметного таланта. В категории «Самая модная женщина» развернулась отчаянная борьба. И Сандре необходимо как-то выделиться из толпы остальных конкуренток – броских, но вялых красоток. Хелен разделила лист бумаги пополам и начала записывать плюсы и минусы Сандры.

«Плюсы»…

Она задумчиво погрызла карандаш, но не смогла припомнить ничего подходящего. Тогда она принялась заполнять другую половину листа под шапкой «Минусы»:

Нет таланта;

Нет карьеры;

Непопулярна;

Уродлива.

Отличное начало, подумала она. Затем зачеркнула слово «уродлива» и поменяла его на «непривлекательна».

Она попыталась проанализировать проблему Сандры, по ходу дела делая заметки. Насколько она понимала, ей предстоит соперничать со старлетками из мыльных опер и неведомо как затесавшейся в эту компанию поп-певицей. Вокруг сотни хорошеньких девушек. Если честно, Сандра не была красавицей и не обладала ярким характером. Чем она обладала – пышной грудью, которую она обожала выставлять напоказ, как и другие части тела, особенно в присутствии фотографов. Если бы она не скидывала с себя одежду так часто, ее бы вообще никто не знал, потому что она была никто и ничто. Ее прославили безумные выходки, но такого рода славе трудно было позавидовать. Ее презирали женщины, и над ней смеялись мужчины, когда показывали друг другу ее фотографии в рубрике «Упс!» со спущенными бретельками или с подписью «Господи, как мне стыдно!» с грудью, в очередной раз выставленной напоказ. Сандра любила называть себя «моделью» – действительно, она несколько раз позировала для дешевых порножурналов с раздвинутыми ногами – денег на ретушера явно пожалели – да еще с подписями такого рода: «Я люблю заниматься сексом втроем» или «Я получаю по четыре оргазма за ночь». В общем, ее можно было назвать просто ничтожеством. Она ничего собой не представляла, но кое-как сводила концы с концами.

В списке клиентов «Глобал» были сотни подобных девиц. Их амбиции, конечно, совершенно не соответствовали их возможностям, но в каком-то смысле такие клиентки – мечта любого рекламного агента, потому что они готовы пойти на все, чтобы попасть в газеты. Потом они скисали, так как на горизонте появлялась следующая «звездюлька» и публика переключала свое внимание на нее. Прежние любимицы таблоидов месяцами названивали агентам («За что я вам плачу?»). Затем шли слезы: «Пожалуйста, скажите, что мне еще сделать?» – и, наконец, они понимали, что им конец, и никто никогда о них больше не слышал. Известность Сандры клонилась к закату, но Хелен хорошо к ней относилась – Сандра всегда была вежлива, никогда не выходила из себя и не строила иллюзий относительно того, что сумеет еще долго уклоняться от настоящей работы. Пределом ее мечтаний было стать известной и популярной. Пока она добилась только первого.

Хелен осознала с удивлением, что пятнадцать минут пролетели незаметно и что она работает увлеченно. Она всегда хотела иметь работу, в которую можно погрузиться с головой, и завидовала таким людям, как Мэтью: он говорил, что день проносится незаметно, потому что он увлечен тем, что делает. Она начала было по привычке жалеть себя: «Я должна была стать кандидатом», но вовремя себя одернула. Сосредоточься, приказала себе она.

Значит, в честной борьбе Сандре ни за что не победить. Она превратилась для всей страны в своего рода притчу во языцах; и даже если кому-нибудь она действительно нравилась, никто не признался бы в том из страха, что все станут смеяться им в лицо. Хелен записала в блокнот: надо обыграть ее в ином качестве – в качестве девушки, которую можно счесть привлекательной. У них есть недели две – надо, чтобы все начали говорить: «В самом деле… если взглянуть на нее поближе, она не так плоха». Она не умеет петь, она не актриса – даже говорит-то с трудом, если честно. Единственное, чего у нее не отнимешь, – ее тело, точнее, фигура от шеи и ниже. Но даже и тут в ней нет ничего особенного. Все равно, необходимо придать ее модельным претензиям некоторый вид законности. В газетах ее часто называют моделью; может, публика тоже, в конце концов, поверит? Просто так – вряд ли. Значит, придется организовать ей профессиональную фотосессию. Но фотографы не станут снимать ее одетой, зачем привлекать излишнее внимание к ее лицу? И ни один из шикарных журналов ею не заинтересуется. Разве что…

Хелен улыбнулась себе. Она любила это чувство, когда ты систематически разбираешь проблему и приходишь к решению. Это как работа детектива – изучаешь улики и находишь убийцу. Один телефонный звонок – и она готова идти и представить свою идею Лоре. Она встала и едва не наткнулась на Хелен из бухгалтерии, которая нервно шаталась вокруг ее стола. Хелен выдавила из себя улыбку.

– Ты в порядке?

– Да, – нервно сказала Хелен из бухгалтерии, – но я хотела бы знать, не хочешь ли ты пообедать со мной, если свободна.