Ты теперь мой враг
Шрифт:
Но все же и день, и ночь вышли слишком насыщенные, слишком напряженные, и последние силы меня просто оставляют, как бы я ни старалась себе объяснить, что не должна закрывать глаза, но повисшая тишина и относительная уверенность, что парни меня не тронут, берут верх над попытками держаться. Вряд ли кому придет в голову нарушать приказы Юдина, а тому, как понимаю, я ещё зачем-то нужна.
Открываю глаза, когда в комнату врывается яркое солнце, щурюсь какое-то время, не сразу понимая, где нахожусь, приподнимаюсь и чувствую боль в шее. Растираю её, постепенно восстанавливая
Напротив кто-то сидит, и подняв взгляд, застываю.
Моя охрана явно сменилась, невольно сдвигаю брови, хмурюсь.
— Проснулась? — Ваня смотрит с ухмылкой, будто другими выражениями лица не запасся.
В комнате он один, куда делись те двое, понятия не имею. Интересует лишь, сколько сейчас времени, и когда меня отпустят.
А ещё состоялась ли сделка, что будет дальше? Ищет ли меня Глеб? Знает ли Демид, что я здесь? Если он сотрудничает с Юдиным, насколько они близко общаются? И если да, то здесь несостыковка. Демид просит держаться подальше от Астахова. Юдин — наоборот.
Вопросы врываются теперь роем, один за одним.
— Как видишь, — отвечаю всё же, понимая, что Иван так и смотрит, ожидая ответа. Можно его вообще проигнорировать, но выбираю другую тактику. Если хочет показаться крутым — его право, тем более благодаря его разговорчивости есть шанс узнать больше. И пусть думает, будто я верю в его великую значимость, которой, разумеется, нет.
— Ты почти не изменилась, — смотрит внимательно Ваня. Он очень ошибается, та Лика из далекого прошлого лишь отдаленно напоминает меня. Не сказать, что совсем беззаботная, но порой ещё наивная девчонка осталась там, где я ещё верю в будущее счастье. И где из-за обостренного чувства справедливости судьба подкидывает злую шутку под названием женская дружба.
— Это ведь ты обратился к Оксане с просьбой от Юдина? — приходит внезапная догадка. Теперь понятно, почему мне казалось, что девушка если и сказала правду, то не всю. Только слабоумный решит, что Иван хочет мне добра. Интересно, отчего она решение поменяла?
Парень кивает.
— А ты догадливая.
— Дурацкий был у вас план, — усмехаюсь теперь я, и Иван морщит лоб, мрачнеет.
— Юдин ещё не объявлялся? — меняю тему, понимая, что идея с большой вероятностью была самого Вани. А я вроде как выбрала тактику относительно дружелюбную. Бросаю взгляд на окно, судя по солнцу, времени прошло достаточно и намного больше, чем пара часов. К тому же боль во всем теле свидетельствует о том же: спать сидя неудобно, хоть спинку кресла кто-то бережно откинул немного назад.
— Думаю, тебя скоро отпустят, — говорит снова Иван, я резко перевожу на него взгляд.
— Почему так долго?
— Возникли проблемы, — всё же отвечает, выдержав небольшую паузу. Мне кажется он даже чем-то напуган, из взгляда совсем не исчезает та надменность, с которой он угрожал мне в номере отеля, но всё же что-то изменилось.
Сердце тревожно сжимается, что если Глеб на условия не пошел, он вчера был невменяем, стал ли наш разлад причиной, по которой сегодня сделка затягивается? Или есть что-то ещё?
Слова так и застревают в горле, не успеваю задать вопрос — дверь внезапно распахивается, и на пороге появляется тот, который меня сюда привел — главный из этих троих, как я уже решила. Он подходит стремительно:
— На выход, спящая красавица, — при этом он бесцеремонно хватает меня за руку, тянет на себя, не так он сейчас вежлив, как несколько часов ранее, и мне приходится встать, но как только оказываюсь на ногах, руку свою выхватываю, а на повторные попытки удержать меня, отталкиваю и принимаюсь пятиться, но тут вскакивает Иван.
— Полегче, эй.
— Ого, Вань, девчонка успела тебе мозги запудрить? Нас же предупреждали, забыл? Я вообще-то вежлив, а она по-хорошему, смотри, не хочет, её бы наказать.
— Остынь, успеется, — вроде как со смешком отвечает тот, но выходит нервно. Это становится даже интересно. Не думаю, что он ко мне проникается, возможно, у него приказ.
Вошедший ухмыляется, но ничего на это не отвечает, лишь бросает мне:
— На выход. Пока я не передумал.
И теперь я слушаюсь. Парень больше не пытается прикоснуться, и Иван в мою сторону не смотрит, разговоров больше не заводит, в крутого парня не играет. Перед выходом главный из охранников его вообще куда-то отсылает, и больше его не вижу, зато появляется третий, который охранял выход.
Забавно. Охраняют, будто я в самом деле могу их раскидать, как боевая девица из какого-нибудь фильма.
Меня действительно отпускают, даже подвозят до «отеля», оставив чёрную визитку, на которой золотым шрифтом выбит номер телефона. Без имени и прочего, просто номер. Утверждают, что это для связи с ними, пока что не представляю, зачем мне он, но кладу в карман джинсов и обнимаю себя руками. На улице сегодня тепло, к тому же вовсю светит солнце, и лишь лужи местами оповещают, что ночью был дождь.
Только мне все равно становится не по себе, а по спине пробегает холод. Что происходит за этот период, пока я нахожусь у людей Юдина, не знаю, но почему-то чувствую, что сделка из рядовой становится куда более серьёзной. Иначе, почему столько времени проходит с момента моего похищения?
Администратор так называемого отеля при виде меня округляет глаза:
— Вы вернулись?
Просто киваю, надеюсь, мои платья ещё не разлетелись «по работницам», даже ухмыляюсь, а она продолжает:
— Тот номер оплачен вами до обеда, дольше держать вас там не могу, либо вы можете переехать в другой, — она называет оплату за сутки, и я прихожу в шок. Да уж, видимо, номера тут снимают лишь на пару часов, впрочем, мне уже не нужно искать ночлег, и задерживаться я здесь не собираюсь, о чём и говорю женщине.
Правда ещё не знаю, куда отправлюсь, но шансов найти что-то подходящее днём в разы больше, чем ночью.
Забираю свои вещи стремительно, телефон на месте, сумка под кроватью, плащ на вешалке, даже удивительно, что ничего не пропадает. Оглядываюсь, вспоминая ночную сцену, и застываю.