Ты теперь не одна
Шрифт:
Я перевела взгляд на папу, который обессиленно прислонился к стене и, не отрываясь, смотрел на меня. Внутри все перевернулось от его страдающего взгляда.
– Так вот, Костя начал замечать некоторые странности в твоем поведении, когда ты была дома. И попросил меня приглядывать за тобой. Когда в вашем доме появился Колосков, меня это напрягло. Я навел справки. И хотя ничего подозрительного на него не нашел, однако что-то настораживало меня. Шли года, ты выросла. Когда я узнал, что ты якобы сошла с ума – не поверил. И чуйка не подвела. Я не мог вмешаться напрямую, но помог тебе тогда сбежать из клиники. Это я заставил врача отменить твои назначения
– Я понимаю, – подала я голос.
– Ты – дочь своего отца, Леся. Дочь Кости. Вы очень похожи.
– Ты скучаешь? – тихо спросила я. – По брату.
– Очень, – выдохнул Жека. – Я знал, что его профессия очень опасна, но для меня его смерть… Я до сих пор не верю. А у тебя его глаза.
Я почувствовала, как по щеке катится слеза. Стало очень горько и обидно... И за Жеку, и за то, что я никогда не увижу своего биологического отца, и за то, что все сложилось именно так.
А еще я испытала дикое облегчение от мысли, что Макс давно отошел от дел, и мне не придется волноваться о нем, когда он на задании.
– Ты всегда была моей дочерью. Настоящей, – вдруг произнес папа. – Я любил и люблю тебя как родную, Леся. Объясни мне, что между вами с Колосковым происходило! Я ничего не понимаю! Я задействовал все связи, но ничего не узнал! Никто ничего не говорит!
– Я объясню, – вызвался Жека. – Даня и еще несколько десятков таких же психопатов организовали клуб. Его члены любили устраивать игры с жизнями и психикой людей. Любых. Леся попала в жернова такой игры, когда отказалась стать женой Колоскова. Ее профессионально и методично выставляли шизофреничкой. Половина твоих работников была им куплена, и все с удовольствием подтверждали тебе и Лизе, что Леся не в себе. А ты поверил. И ты, Лиза! Как ты могла не верить родной дочери, если достаточно было поговорить с ней полчаса, чтобы понять, что она нормальная?
– Я… Она говорила такие странные вещи… Я долго не верила, очень. Мы ездили к специалистам…
– Купленным, – перебил Жека. – Все специалисты, к которым ты обращалась, были либо куплены, либо напуганы. А вы с Ильей были слишком поглощены личными переживаниями, чтобы прислушаться к дочери и помочь ей. Вместо этого вы позволили закрыть ее в психушку!
– Мы думали, там ей помогут... – мама всхлипнула и покосилась на отца, который был белее мела.
– Ей помогли. Чужие люди, – продолжал Жека. – Я, Макс и его друзья.
«Сильный ангел-хранитель!» – крутилось у меня в голове вместе с мыслью, которую я никак не могла поймать. Она все время ускользала, словно кончик нити из пальцев...
Ангел-хранитель!
– И ты, Илья, зря злишься на Макса. Все, что он делал – только во благо Лесе. И она его любит, это же очевидно!
– Нам ничего не объяснили. Только то, что Данил нашел мою дочь и где-то удерживает. Я вообразил самое худшее…
– Это не самое худшее, папа, – грустно улыбнулась я. – Хуже, когда родные люди тебя не слышат. Хуже, когда ты совсем одна наедине с психом, хотя вокруг куча народа. Хуже, когда тебе не верят самые дорогие люди. Поверь, вот это по-настоящему страшно. Данил никогда меня не вредил мне физически. Ему больше нравилась сама игра. И похитил он не только меня, но и Снежку, мою новую подругу. Настоящую. Знаешь, папа, они мне сразу поверили – Макс, его друзья, их жены. Никто из них ни на секунду не усомнился в том, что я говорю правду!
Обида и боль прорвали плотину и затопили с головой. Хотя я понимала, что не во всем объективна. Неизвестно, как бы я отреагировала в такой ситуации на месте родителей...
Было очень горько еще и от того, что не они, а Жека – фактически чужой для меня человек – сразу же почувствовал неладное. И ангел-хранитель, который трижды спасал мою жизнь…
– Почему ты рассталась с Константином? – развернулась я к маме. Язык пока не поворачивался называть этого человека отцом.
– Потому что я настоял, – вздохнул папа, зарываясь пятерней в волосы.
Устало потер лицо и сделал шаг в нашу сторону.
– Я слишком сильно любил твою маму. Жить без нее не мог. И не могу. Я сделал все, что от меня зависело, чтобы она была со мной. Добивался ее так, как никого в жизни. И пообещал, что со мной Лиза будет счастлива, обеспечена, и ее ребенка я приму как своего. Я отобрал твою маму у твоего отца. Но облажался... Позвольте нам остаться с Лесей наедине, – попросил папа всех присутствующих.
Макс вопросительно посмотрел на меня, и я кивнула. Мы остались втроем: я, мама и папа.
– Твоя мама не виновата, – страдальчески скривившись, заговорил он снова, – вини меня, если хочешь. Я был слеп, глух и верил фактам, а не сердцу. Но знай, что я тебя люблю и все сделаю для тебя.
– Оставь в покое Макса! И наш брак оспаривать тоже не нужно. Я люблю его!
– Прости нас, Леся. Мы вели себя как идиоты, – не выдержала мама. – Я плохая мать. Очень плохая. Но буду надеяться, что ты когда-нибудь сможешь нас простить!
– Мне нужно время, – ответила я честно.
– Мы дадим тебе столько времени, сколько понадобится, – пообещал папа, потирая ладонью грудь. Там, где сердце.
– Тебе плохо?
– Нет, дочка. Все хорошо, – вымученно улыбнулся отец.
А мне подумалось, что Макс был прав. Отец действительно буквально задыхался от чувства вины. Он всегда был таким. Папе сложно было признаться, что он в чем-то неправ. Сильный, властный мужчина, который никогда не боялся препятствий и часто шел по головам. Отец всегда был очень жестким человеком. Он всегда считал себя правым, и его мнение могла оспорить только мама. Мягко, как умела лишь она.
Я не знала, что именно чувствовала. Не понимала. Лишь одно осознавала точно – не мне их судить. Но мне решать, злиться на них за мнимое предательство, за то, что лишили возможности узнать настоящего отца, за то, что не верили мне и до последнего считали сумасшедшей, или простить. Простить и попробовать заново выстроить хоть некоторое подобие семейных отношений.
– Пойдемте пить чай, – предложила я, чтобы немного отвлечься.
Мне необходима была пауза, чтобы уложить в голове все то, что узнала.
– Пойдем, – быстро вытерев слезу на щеке, согласилась мама.
Первой выйдя из кабинета, я буквально врезалась в Макса. Он стоял у двери, нисколько не стесняясь того, что подслушивал. Улыбнулась ему с грустью и громко произнесла:
– Мы решили выпить чаю!
– Сейчас организуем, – миролюбиво пообещал Капацкий. – И завтрак, Олеся! Ну я, что ли, контролировать должен?