Ты ведь даже не знаешь, что я люблю тебя
Шрифт:
– Ради того, чтобы я не въехал куда-нибудь спросонья.
– Кофе. Пил? – вглядываясь в его напряженное лицо, спросила я.
– Ага.
Он кивнул на несколько банок энергетика в корзинке меж сидениями. Я вздохнула и откинулась на спинку сидения, прикрыв глаза.
– Эй, даже не думай, – запротестовал он.
– Ага.
– Слева от меня. Глянь, – посоветовал Тимур.
Я оглянулась. Оранжевые огни прожекторов мигали нам в окна, проносясь мимо, но дальше, за ними, нежно-голубое небо светлело, уступая место приятному красноватому сиянию, разливавшемуся по горизонту. Улыбнувшись, я полезла в сумку, лежавшую у ног и выудила оттуда фотоаппарат. Стараясь никого не разбудить, я полезла назад, к свободному окну и сделала пару кадров.
– Ну вот, – кивнул Тимур.
– А то бы проспала всю красоту.
Лежащие на задних креслах пошевелились и я поспешила убраться обратно. Музыканты. Они спали довольно мило среди сумок с вещами, сложенных башней и утыканных бутылками с газировкой по краям.
– Тим, – сказала я, убирая фотоаппарат, – мне бы… останови как будет место, пожалуйста.
– А? Что? – он обернулся и почесал голову, приводя в полный хаос свои отросшие каштановые волосы, – а, туалет.
Я кивнула, залившись краской и надела шапку. Подумав, достала блокнот и покусанным карандашом принялась черкать прилетевшие в голову мысли.
– Дорожные заметки? – спросил Тимур.
– Ага.
– И, это будет новое «На дороге», мой Джек Керуак?
– Ага. Мы едем в твоём милом замке, дорогой Кафка, – парировала я.
Мы рассмеялись, вовремя постаравшись быть тише. Тимур сбавил скорость и прижался к обочине. Я пихнула карандаш меж страниц и закрыла блокнот на резинку.
– Тебя посторожить? – спросил он, когда мы остановились.
– Да, пожалуйста.
Улица встретила меня морозной прохладой и я помечтала о белом фарфоровом друге, что ждёт нас у Сони дома. Он и постель. Хотя, в первом сидении в буханке Тимура что-то было. Наверное, близость с ним. Я сидела на корточках, совмещая необходимые действия со своими мыслями, когда он спросил:
– Ты же знаешь, что нравишься мне?
– Не пойми меня неправильно, – продолжая смотреть на закат, сказала я, -Но, разве сейчас самое время поговорить об этом?
– Ну, сейчас мы оба отдыхаем, болтаем…
Судя по журчанию, он занялся тем же. Я пожала плечами и зевнула, вставая.
– Дальше ты поведёшь, – спокойно сказал он.
– Выдержишь часик?
Он подошёл, даже не дождавшись пока я окончательно оденусь и протянул пачку влажных салфеток:
– Держи.
– Спасибо, – я вытерла руки, -Да.
Тимур достал пачку сигарет и прикурил. Я подумала и, вытащив сигареты из его кармана, присоединилась к нему.
– Фу, курящая девушка, – наигранно и сонно сказал он.
Я улыбнулась, затянувшись и выпустив струйку дыма в рассветное небо:
– Ты знаешь, я знаю.
Он обернулся:
– Обожаю эти фразы. Теперь я знаю, что ты знаешь, что я знаю.
Я кивнула, хихикнув и бросила быстрый взгляд на спящих в машине музыкантов. Утро начиналось хорошо. Небо впереди нас всё ярче разгоралось алым, широкими мазками разлитым от края до края. Подумав с миг, я выкинула сигарету под буханку и, подойдя к Тимуру, взяла его за руку. Он докурил и стоял, смотря мне в глаза. В этот момент, в молчании на обочине пустой трассы, освещаемые рассветным солнцем, мы понимали больше, чем шумными вечерами после концертов. Молчание и взгляд были куда красноречивее всех песен, намёков в моих рассказах и сведённых к шуткам комплиментов спьяну. Встав на цыпочки, я поцеловала Тимура. Его губы всё ещё хранили вкус сигарет. Это добавило поцелую больше искренности. Сурового привкуса реальной жизни в мягкой теплоте ванильного момента.
– Ты мне тоже нравишься, – шепнула я.
16.11.2018
Никотиновые призраки
Я чувствую, как никотин из электронной сигареты медленно оседает в моих лёгких. Губы дрожат, а, среди двух полосок тонкой шёлковой ткани халата, распахнутого спереди, торчат от холода, или отвратительно грязного возбуждения соски. Я вижу, как всё тело дрожит. Вижу, или ощущаю в дурмане электронной убивающей меня палочки. Дым окружает лицо, он щекочет нос и хочется его потереть. Это совсем не похоже на ставшие такими родными обычные сигареты, что своими бычками вдоволь забили банку на краю стола. Банка. Ещё немного и она переполнится. Так же, как я. Каштановый никотиновый яд стекает в воду внизу. Он копится там. Так же, как и в моём теле.
Пустые обещания, чужие обнажённые тела в памяти моего фотоаппарата. Я думаю о них, о девушке с волосами цвета охры, о ёжике волос у неё между ног и моя ладонь сама медленно опускается вниз. Пальцы скользят по прохладному плоскому животу и спускаются ниже. Там тепло. Я смеюсь. Отвратительно и глупо. Жизнь протекает медленно, то и дело подсыпая яда ошмётками, что выпадает из недокуренных сигарет. Справа от меня отвратительно токсичный "снежный шар". Табачные листья вместо снежинок и никотиновый яд вместо воды.
А она… она была хороша. Красива собой. В лёгкой атласной пижаме, что я заставила снять. Что это было? Морок? Бессилие?
Доведшее до сумасшествия одиночество?
Я вспоминаю её нежные губы, и тут же в сознание врываются мужские руки. Увы, лишь в сознание. В комнате лишь я в никотиновом облаке, медленно тонущая в собственных пороках. В носу щекочет, руки дрожат. Дрожат и продолжают делать своё дело. Я бы закинула ноги на края стола, если бы не боялась свалиться на пол вместе со стулом в самый неподходящий момент.
Иногда просто хочется кому-то принадлежать. Иногда просто хочется гореть. Надеть под кожаный плащ чулки и бельё и отправиться на встречу с человеком, что так давно тебя желает и добивается. Что я потеряю от этого?
Затяжка, момент, похожий на парение на пике и падение. Выдох. Облако вокруг становится плотнее. Сильнее окружает меня. Губы пересыхают, но между ног отвратительно мокро. Я чувствую, как пальцы по самую ладонь стали влажными и понимаю, что не хочу это делать сама. Зажав электронную сигарету в губах, я второй рукой сильно сжимаю грудь и думаю о том, что позволила бы ему увести меня в тот отель с джакузи. А почему нет? Многие из вас трахались в джакузи? О, это слово. Я видела, как люди морщатся, когда его слышат. Люди, у которых есть дети. Интересно, как эти дети были созданы, если их раздражает такое слово? Слегка соприкоснувшись рукавами, или же после посещения дамы высшим духом? Нет? Тогда, почему бы не получать от подобного удовольствие? Зачем тратить время впустую? Если видишь порох вокруг – можно сжечь!
Снова затяжка. Я закрываю глаза и держу в лёгких дымный яд. Чувствую, как он чадит никотином внутри.
У моей подруги роскошная талия и длинные пшеничные волосы. Я лежу и понимаю как давно хочу увидеть её обнажённой. Хочу ли я её? Хороший вопрос. Но я бы хотела лишь сделать снимки. Такую красоту надо успеть поймать. Пока не стало поздно, пока она ещё здесь. Именно в том образе, что, я уверена, сжигает ночи в пепел.
Чувствуешь этот запах? Это запах секса. Ничто в мире так не пахнет. Я обожаю запах секса поутру. Однажды я трахалась почти двенадцать часов подряд. А, потом, вся простыня была мокрой. Тело дрожало, измученное негой. Вино, что мы пили ночью, почти всё выветрилось. Оно было лишь прекрасной вяжущей вишенкой на торте. Прелюдией перед прелюдией. Бордо, прямо как я люблю. А потом, мы сидели под душем, не в силах встать. Мои волосы облепили тело, они закрыли глаза мокрыми прядями, и я не хотела их открывать. Лишь покурить тут было бы прекрасно. Сидя так, я ощутила его руки на мне. Хотелось воспротивиться, но зачем лишать себя приятного? Он потом уйдёт? Да. Так всё устроено. Но, чем торчать в пузыре одиночества, почему бы мне не сжечь эту ночь. Почему бы не оставить столь яркое воспоминание, что потом будет со мной всю жизнь и что я потом буду вспоминать ночами.