Ты все равно станешь моей
Шрифт:
— У тебя есть предположения? — подсаживаюсь к сестре, с силой оттягивая пальцами волосы, тщетно надеясь взбодриться.
— Я не знаю. Он был такой же, как всегда. — Соня грустно улыбается, водя мыском кроссовка по больничной плитке. — Мы созванивались минут за пятнадцать до этого, и он рассказывал что-то смешное. Все было прекрасно. — в какой-то момент девушка прерывается и переводит взгляд на открывшуюся дверь для персонала: невысокий морщинистый мужчина направляется прямиком к нам. Выражение его лица оставляет
Не может быть. Нет.
Мне еще никогда не хотелось закурить настолько сильно. Сонины ногти, впившиеся в мою руку, практически не ощущаются, напряжение — единственное, на что я сейчас способен. Знаю, снаружи я непроницаем, в отличие от дрожащей сестры, но, увы, это никак не отражается на моем внутреннем состоянии.
— Вы родственники Мещерякова? — спрашивает врач. Синхронно киваем. — Сожалею, операция была очень сложной, мы сделали все, — он продолжает говорить, но это уже не играет никакого значения, потому что за моей спиной раздается едва различимое «Никита».
Не знаю, что срабатывает быстрее: мозг или тело, но я едва успеваю подхватить теряющую сознание Лику.
— Лика, — девушка водит по мне замутненным взглядом, из последних сил удерживая веки открытыми, — смотри на меня. — твердо произношу, отчего-то будучи абсолютно уверенным, что это сработает. — Дыши, маленькая, дыши. — буквально пробиваюсь в ее сознание. — Раз, два. — она послушно дышит носом, хватаясь за мои плечи, как за последнюю веточку, что удерживает ее над обрывом. — Умница. — судорожно провожу пальцами по ее щекам.
Наплевав на все, сажусь на пол на колени, притягивая Лисенка к себе, потому что так удобнее, потому что ее состояние для меня гораздо важнее, чем то, как сейчас мы выглядим со стороны. Ее взгляд стеклянный: она не кричит, не плачет, она просто уходит в себя. С каждой секундой все сильнее.
— Извините, вы оперировали моего отца? — доносится до меня словно помехами. Поворачиваю голову в сторону источника шума и вижу женщину лет сорока, кто обращается к нашему хирургу.
— Как его зовут?
— Никифор Мещеряков. — что-то неуловимо меняется вокруг, но ни одному из нас не удается понять, что конкретно. Врач переводит непонимающий взгляд с нас, на женщину, потом на ресепшен и задает весьма странный вопрос:
— Сколько лет вашему Мещерякову?
— Двадцать восемь. — глухо отвечает Соня, трясущимися руками принимая от кого-то стаканчик с водой.
— Прошу прощения, произошла ошибка. — неожиданно начинает хирург. — Ваш Мещеряков прооперирован. Операция только-только закончена. Скоро подойдет врач и все вам подробно расскажет.
— Вы в своем уме? — мне безумно хочется оторвать этому идиоту голову, но, черт возьми, девочки не оценят. — А вы тогда кто такой?!
— Я оперировал Никифора Мещерякова. — объясняется хирург. — У нас просто
Что, блять, здесь вообще происходит?!
— Лика, моя маленькая, — целую жену в висок, убаюкивая, — он жив. С ним все хорошо. Они ошиблись. — повторяю спасительные фразы, как мантру. — Моя хорошая, ты меня слышишь? — осторожно глажу девушку по голове, боясь лишний раз пошевелиться, чтобы не сделать ей еще хуже.
Что-то в ней переламывается, и она просто взвывает. Скулит. Тихо, пронзительно. Даже не знаю, как лучше: когда она молчала или вот так. Наверное, когда плачет. Говорят, со слезами легче…
— Молодой человек, вашу жену лучше показать врачу. — на мое плечо ложится чья-то рука, вытаскивая из оцепенения. — Вы не переживайте, у нас очень хороший гинеколог.
— Такой же хороший, как хирург? — рявкаю.
— Леонид Демидович очень хороший специалист. Произошло недоразумение. — блеет медсестра, но увидев мой взгляд сразу умолкает.
— Мне плевать, кто какой специалист, но, если с ней, — киваю на жену, — или моей дочерью что-то случится, я собственноручно разнесу эту больницу к чертям собачьим. Вы меня поняли? — девушка коротко кивает, видимо убедившись, что я совершенно не настроен на шутки. При желании мне действительно не составит труда уволить несколько человек, но связываться с этими «профессионалами» мне хочется в последнюю очередь.
— Лисенок, родная, поехали, проверимся. — мягко шепчу, помогая Лике подняться и пересесть на коляску. — Сонь? — поворачиваюсь к откинувшейся на стену сестре.
— Идите. — выдыхает. — Я тут подожду.
— Все в порядке? — нетерпеливо спрашиваю у узиста, пока она проводит исследование.
— В принципе — да. Все показатели в норме. Однако вам бы полежать несколько дней, посмотреть динамику. Будете оформляться?
— Да. — однозначно отвечаю. Рисковать здоровьем семьи я не намерен.
— Леш, Лешенька, — Лика слабо хватается за мою руку, — поехали домой, пожалуйста. — чуть ли не плачет. Знаю, она устала, но если с ней что-то случится?! — Пожалуйста, — всхлипывает, — если что — позвоним моему врачу и, обещаю, я лягу куда скажешь.
— Хорошо. — соглашаюсь, помогая жене встать с кушетки. — Пойдем, узнаем, что с Никитой, заберем Соню и домой.
У ресепшена нас снова вылавливает врач, на этот раз другой.
— Добрый вечер, меня зовут Садольский Валентин Вячеславович, я лечащий врач Мещерякова Никиты Владимировича. — контраст между тем, как начиналось предыдущее представление и нынешним перфомансом невероятен. — операция прошла успешно. Ваш родственник потерял много крови, но все уже позади.
— Его можно увидеть? — синхронно задают вопрос Соня и Лика.