Ты – всё
Шрифт:
Скользнув пальцем по кожаному браслету, который закрыл часть татуировки у нее на запястье, намеренно голую кожу перебираю. Легко прочесываю, Ю тотчас вздрагивает.
– Хочу, чтобы ты отдала все, что забрала, – рублю приглушенно, но жестко, словно коллектор.
– Что?!
Мою, сука, жизнь. И все, что в ней должно быть.
– Я. ТЕБЕ. НИЧЕГО. НЕ ДОЛЖНА.
Да уж… Новой, мать ее, Юнии не нужны руки, чтобы меня ударить.
– Уверена?
– Конечно, уверена!
– Придется объяснять, значит.
–
Выдергивая руки, наверняка стирает кожу в кровь. А получив свободу, вдруг хватает висящую на моей шее пулю.
«Гранатовые пули… Гранат – камень любви и страсти…»
Это Ю когда-то выбрала для нас парные амулеты. Я даже носить эту ерунду не хотел. Надел тогда, чтобы ее не обидеть. А снять уже не смог. Точнее, снимал, но только для того, чтобы сделать из чертового куска граната настоящую пулю. Залил в металл.
Грубо перехватываю холодную кисть. Слишком жестко отрываю.
Не хочу не то чтобы рассматривала… Даже касалась.
– Серебро? – выдыхает Ю, заставляя тонуть в своих глазах.
Тянет в эту чертову бездну. Тянет.
С трудом сглатываю. Напряженно втягиваю воздух.
Хорошо, что в «наморднике». Не увидит. Ни хрена не поймет.
– Титан, – хриплю агрессивно.
Можно сказать, рычу. Похрен.
Грудь так сдавливает, что кажется, вот-вот ребра лопнут.
– Титан?.. – повторяет растерянно.
Моргает.
Зая.
Моргает.
Не-Зая.
Моргает.
Зая.
Моргает.
Не-Зая.
Моргает.
Зая.
Сука… Что ей надо?!
Да, не выбросил этот ебучий кулон. Да, залил в титан. Да, ношу, не снимая.
– И зачем?..
– Что зачем?
– Зачем ты?.. Дай посмотреть!
– Ни хрена.
Прячу под рубашку, где и должна быть. Не желаю, чтобы верх, где оставил тот проклятый гранат, словно каплю крови, увидела.
– Зачем?! – снова пристает Ю, истязая своими чертовыми взглядами.
Возвращаю ей эту ярость.
– С пулей в сердце крепче спится.
Не дает забыть предательство.
Филатова не отвечает. Вообще никак не комментирует. Оттолкнув меня, молча соскакивает с байка.
Смотрю ей в след так напряженно, что не сразу замечаю, что из подъезда кто-то выходит.
– Это Нечаев? – протягивает отец Ю ошалевшим тоном.
Гондонистый директор гимназии, в которой нам с ней «повезло» вместе учиться.
Сука, потрясен как! Будто я из мертвых восстал. Хотя, по сути, так оно и было. Только им об этом знать необязательно.
Ответ Ю… Я бы назвал это апофеозом адской ночи.
– Нечаев! – буркает гарпия отцу. Не сбавляя ходу, добавляет: – И что теперь, блин?! Событие!
Я так хренею от открытия, что трясущийся раньше за одобрение родителей Заяц, теперь к ним же на старте такие узоры высекает, что даже не зацикливаюсь на сквозящем в ее тоне пренебрежение.
И да, блядь… Рядом с отцом она даже не притормаживает. Заходит в подъезд, оставляя нас с Николаевичем хуесосить друг друга взглядами.
17
Я на страже своей души.
«С пулей в сердце крепче спится…»
Верчу эту фразу. Сбиваюсь со счета.
Первую ночь не сплю. Вторую – урывками. Третью – снова на вахте.
Я на страже своей души.
Нечаев уже пронесся там пожаром. Уничтожил защиту, которую я выстраивала годами. Разбередил старые чувства. Все, что мне нужно сейчас – загасить их снова. Спрятать. Прикопать. Выстоять.
Боль зажимает виски в тиски. Не помогают никакие лекарства.
Собираюсь на работу, как в последний путь – лучшее платье, новые туфли, шикарная укладка, сдержанный дневной мейкап. Учитывая внутреннее состояние, выгляжу прекрасно. Только улыбаться сил нет.
«С пулей в сердце крепче спится…»
Что он имел в виду? Действительно ли в титан закована та самая гранатовая пуля, которую я когда-то вынудила купить, чтобы носить как символ нашей любви? Зачем?
Нет, это невозможно.
Мне свою даже доставать страшно. А он носит?
Да нет… Нет же! В этом никакого смысла!
Мой «монстр» в коробке под кроватью. Заточила. Сейчас смотрю на небольшой просвет между покрывалом и полом, и жалею, что не выбросила.
Черт… Черт… Черт…
В этой проклятой, погребенной под пылью коробке не только кровавая пуля. Там фотографии, билеты из луна-парка, футболка Нечаева, фантики от чупа-чупсов, которые он мне носил…
Черт… Черт… Черт…
Когда внутреннее напряжение достигает пика, зло швыряю на туалетный столик карандаш для бровей. Со вздохом закрываю лицо руками. В образовавшейся темноте старательно выравниваю сердечный ритм. Пока специальным образом дышу, неосознанно прокручиваю недавний разговор.
– Приветствую всех членов на внеочередном созыве девочек Сукэбан!
Мои нервы расшатаны, но язык все равно не поворачивается, чтобы одернуть сестру и призвать к какой-то серьезности. Проще делать вид, что из всех собравшихся меня лично ничего не задевает.
«Банда Сукэбан, блядь…» – бьет разъяренной хрипотой по раскалывающимся вискам голос Нечаева, когда смотрю на то, как Мадина дает Рокси грудь.
Да уж…