Ты всего лишь Дьявол
Шрифт:
Джо двинулся к двери, но остановился посреди комнаты. Стук.
— Войдите!
Дверь открылась. Знаменитый юрист стоял в халате, накинутом на пижаму.
— Вы не спите…
— Нет. Что-то случилось?
Джилберн вошел и закрыл за собой дверь.
— Только что звонил Томас Кемпт. Портрет сэра Джона Эклстоуна сегодня ночью снова перевернулся лицом к стене.
— Это хорошо! — сказал Джо с таким явным облегчением, но Джилберн посмотрел на него с недоумением.
— Что вы хотите этим сказать?
— О, ничего. Я опасался, что там могло случиться нечто худшее, если говорить откровенно.
— Кемпт ждет у телефона, — Джилберн повернулся к двери. — Он спрашивает, что делать. Я сказал ему, что мы приедем туда на автомобиле через четверть часа. Я думал, вы спите. Я только что-нибудь на себя накину и выведу из гаража машину. Или, может быть, вы лучше выведите свою, а я пока оденусь, хорошо?
— Уже иду.
Они вышли. Через несколько минут Джо подъехал к дому. Джилберн, не побритый, но одетый и причесанный, вышел и сел рядом с ним. Не говоря ни слова, они поехали. Подъехав к воротам парка, Джо коротко спросил:
— Направо?
— Да. Эта дорога ведет только в Норфорд Мэнор и там заканчивается. Она серпантином пересекает лес и выходит прямо к парку.
Через минуту дорога пошла в гору. Алекс переключил скорость, и двигатель заурчал натужнее. Они ехали в тени, между деревьями леса. Вскоре дорога резко повернула, потом еще раз в обратном направлении, и между расступающимися зарослями он увидел дом и высившийся по другую сторону невидимого ущелья пик Дьявольской скалы. Не доезжая ста ярдов до дома, Джо выключил мотор, и машина бесшумно подкатилась к террасе. Они вышли. В открытых дверях стоял Томас Кемпт в пижаме и халате. Джо махнул ему рукой, обошел машину и посмотрел на дорожку, влажную от утренней росы. На ней отчетливо виднелись следы мужских ног, уходящие от дома по главной аллее вниз, к дороге на Велли Хауз. Джо пригляделся к ним, а потом направился в сторону террасы.
— Добрый день! — он протянул руку Кемпту. — Наш друг снова дал о себе знать.
— Да… — Томас кивнул головой и повел их в сторону столовой. Остановившись перед дверью, он вынул из кармана ключ и повернул в замке. — Я не хотел, чтобы кто-нибудь сюда входил… — сказал он, отворяя дверь и пропуская их вперед.
Джо вошел и осмотрелся.
Сэр Джон Эклстоун исчез со стены. На его месте виднелся темный прямоугольник старого холста. Портрет не был даже укреплен сзади планками. Алекс подошел ближе и осмотрел его. Потом придвинул кресло и сказал:
— Надо его осторожно снять. — Он направился к двери. — Подождите здесь минутку, джентльмены, и прошу вас ни к чему не прикасаться.
Он вышел. В холле по-прежнему никого не было. Джо пересек террасу, подошел к машине, открыл багажник и вынул из него маленький чемоданчик. Затем сунул руку в кармашек дверцы со стороны водителя и достал из него перчатки. Потом вернулся в столовую. Было пять часов сорок пять минут.
Алекс открыл маленький чемоданчик и начал вынимать из него какие-то принадлежности. Кемпт и Джилберн молча смотрели на него.
— Это вы нашли портрет в таком положении? — спросил Джо, прочищая замшевой тряпочкой большое увеличительное стекло.
— Нет. Синди. Я встал рано, потому что поставил будильник на пять часов. У меня очень много работы, связанной с проектом; честно говоря, это моя первая крупная работа. Я привез ее с собой из Лондона, потому что здесь мне как-то лучше думается. Так вот, я встал и вышел в коридор. Я хотел сбегать в бассейн, чтобы окунуться, прежде чем сесть за рабочий стол. Вода смывает остатки сна и освежает… Итак, я вышел в коридор и встретил Синди. Вначале я даже удивился, что она так рано встала. Но я об этом тут же забыл, когда она подошла ко мне и сказала: «Опять». Она показала на дверь в столовую, и я сразу догадался, в чем дело. Я заглянул, и портрет висел так, как висит сейчас. Я закрыл столовую на ключ, велел Синди идти вниз и заниматься своими делами, а потом сам не знал, что делать дальше. Я подумал, что вы находитесь в Велли Хауз и, конечно, будете знать лучше меня, как в таком случае поступить, а кроме того вы, наверно, захотите быть как можно скорее на месте, поэтому, несмотря на ранний час, я позвонил. Вот, кажется, и все…
— А вы не обратили внимания, кто из домашних покинул дом сегодня утром и еще не вернулся?
— Что? Кто-то вышел?.. Значит, поэтому вы осматривали землю перед террасой.
— Поэтому… — Алекс встал на кресло и, натянув перчатки, осторожно снял портрет, держа его пальцами в тех местах, которые перед этим осмотрел. — Там, конечно, не было отпечатков пальцев… — пробормотал он. — И я убежден, что их не будет и нигде в другом месте… Разве что наш Чертенок сменил метод… Но не думаю. Это очень последовательная личность…
Сохраняя по-прежнему предельную осторожность, он сошел с кресла, перевернул портрет и поставил его на полу наискосок так, что только узкий кант рамы прикасался к стене. Затем маленьким шприцем, похожим на пульверизатор, распылил по всей поверхности рамы темный мелкий порошок. Потом медленно, сантиметр за сантиметром, осмотрел всю поверхность с обеих сторон, не пропуская ни малейшего следа или царапины. Он на минуту застыл и долго рассматривал свежую острую царапину длиною в сантиметр. Под стеклом царапинка выглядела как глубокая канавка с растрескавшимися краями, но была настолько мала, что невооруженным глазом ее трудно было бы заметить.
— Вы что-нибудь нашли? — спросил Джилберн, сосредоточенно присматриваясь к нему.
— Не знаю. То есть, да, но еще не знаю, что эта царапина означает. — Он обратился к Кемпту: — Вы не могли бы попросить сюда на минуту горничную Роуленд?
— Конечно… — Кемпт бросился к двери, явно радуясь, что ему дали возможность действовать. Черты его энергичного, мужественного лица выражали решительность.
Когда он вышел, Джо закончил осмотр и выпрямился.
— Так я и предполагал… — сказал он негромко, но Джилберн его услышал.
— Нет никаких следов?
— Никаких. Наш друг, как видно, настаивает на том, чтобы мы поверили в сверхъестественные особенности этого портрета. — Он глянул на полное лицо сэра Джона, которое было от него сейчас на высоте не большей, чем находилось бы лицо ребенка, стоящего напротив. Но лицо клятвопреступника не было похожим на лицо ребенка. Алексу вдруг показалось, что он увидел на этом лице выражение безумного страха. Потом впечатление исчезло и осталось лишь светлое пятно на темном фоне. Время вспахало поверхность портрета, как кожу старушки: она вся покрылась тонкими мелкими морщинками.