Тяжелая душа: Литературный дневник. Воспоминания Статьи. Стихотворения
Шрифт:
Странное это было существо, словно с другой планеты. Порой она казалась нереальной, как это часто бывает при очень большой красоте или чрезмерном уродстве. Кирпичный румянец во всю щеку, крашеные рыжие волосы, имевшие вид парика… Одевалась она сложно: какие-то шали, меха — она вечно мерзла, — в которых она безнадежно путалась. Ее туалеты не всегда были удачны и не всегда приличествовали ее возрасту и званию. Она сама делала из себя пугало. Это производило тягостное впечатление, отталкивало. Потом в Париже к ней привыкли, к ее моноклю, к ее голосу морской птицы, к лиловой, мертвецкой пудре и огненному румянцу. Но в России… ведь там румяниться и белиться считалось дурным тоном, особенно так, как это делала она. Не удивительно, что в Петербурге она слыла чуть ли не Мессалиной — в лучшем случае кривлякой. Даже знавший ее хорошо Д.В. Философов относился к ней с опаской: не дай Бог, что-нибудь выкинет! «Шуток» ее он не любил: от них пахло скандалом.
А какая была умница! И какой замечательный поэт. Но с ней как с поэтом широкая публика менее всего была
Да, скромна, смиренна, но иногда это смирение — паче гордости. И шутки ее отнюдь не невинные шалости от преизбытка жизненных сил, как шалят дети. Нет, смысл их иной. Цель ее мистификации — отвлечь от себя внимание. Под разными личинами она скрывает, прячет свое настоящее лицо, чтобы никто не догадался, не узнал, кто она, чего она хочет…
510
…Живу в себе, //А если нет, не все ль равно… — Из стих. «Память» (1913–1925).
Вот она — в своей петербургской гостиной или в парижском салоне на знаменитой avenue du Colonel Bonnet. Кто, глядя на эту нарумяненную, надменную, немолодую даму, лениво закуривающую тонкую надушенную папиросу, на эту капризную декадентку, мог бы сказать, что она способна живой закопаться в землю, как закапывались в ожидании Второго пришествия раскольники, о которых с таким ужасом и восторгом рассказывает в своей книге «Темный лик» В.В. Розанов? Да, такой в своем последнем обнажении была З.Н. Гиппиус — неистовая душа.
Но высшая степень этого неистовства — Царство Духа — Второе пришествие — открылось ей не через закапывавшихся в землю раскольников, а в другой ереси — в хлыстовстве.
В ее дневнике 1893 г. есть такая фраза: «Пойду к х<лыс>там. Ведь я записана в Думе».
Дума эта сбивает с толку, ибо единственная дума, о какой здесь могла бы идти речь, — это известная своей каланчей с шарами — знаками пожаров — петербургская городская Дума. Но что общего у этой дамы с хлыстовской ересью? Или «пойду к х<лыс>там» значит что-нибудь другое и Гиппиус записалась в думский комитет помощи голодающим и работала во время голода на Волге? Но этот вариант отпадает сам собой; запись Гиппиус датирована 1894 г., а голод на Волге был значительно позже. Да и такого рода общественная деятельность совершенно не в духе Гиппиус. Нет, Дума, о которой она говорит, — Дума особая. Какая — узналось случайно.
В одном из романов Александра Амфитеатрова, если не ошибаюсь, в «Разрушенных гнездах» [511] , говорится о хлыстовской сатанинской Думе. Вот в этой Думе Гиппиус и была записана. В ее книге «Лунные муравьи» есть рассказ, озаглавленный «Сокатил», где с большим знанием дела описано хлыстовское раденье. Больше об этом она никогда нигде не сказала ни слова.
Не слушайте меня, не стоит: бедные Слова я говорю; я — лгу, А если в сердце знанья есть победные, — Я от людей их берегу. [512]511
…если не ошибаюсь, в «Разрушенных гнездах»… — Речь идет о романе А.В. Амфитеатрова «Восьмидесятники», кн. 1 — я «Разрушенные воли».
512
Не слушайте меня, не стоит: бедные… — Первая строфа стих. «Шутка» (1905).
Но жить в этом герметически закрытом мире она долго не могла — задыхалась. Нужен был выход. И она его нашла, переключив свое неистовство вопреки своей идее тройственного устройства мира. Но ничего хорошего из этого не вышло: в России началась революция, за которой последовал большевистский переворот.
Если гаснет свет — я ничего не вижу. Если человек зверь — я его ненавижу. Если человек хуже зверя — я его убиваю. Если кончена моя Россия — я умираю. [513]513
Если гаснет свет — я ничего не вижу… — Четверостишие «Если» (февраль 1918).
Она действительно как бы умерла, сошла живой в могилу, закопалась, чтобы вместе с Россией воскреснуть. И, может быть, никто этого воскресения не ждал с
514
Я от дверей не отойду… — Стих. «Неотступное» (1925).
Но ее молитва не была услышана. И неугасимый огонь души слабел с каждым годом.
В НОВОЙ [515]
Отблеск зеленый в дверном стекле, Поют внизу автомобили… Не думаю о моей земле: Что тут думать? Ее убили. Вы, конечно, за это меня — За недуманье — упрекнете? А я лишь жду, чтоб прошло три дня: Она воскреснет — в новой плоти.515
«В новой» — опубл. в «Современных записках» (1932. № 49).
И вот три дня прошло. Но Россия, ради которой она закопалась, не воскресла. Рождалась другая, где ни ей ничто и никто не был нужен, ни она — никому. И пробил час разлуки:
ОТЪЕЗД [516]
До самой смерти… Кто бы мог думать? (Санки у подъезда, вечер, снег.) Знаю, знаю. Но как было думать. Что это — до смерти? Совсем? Навек? Молчите, молчите, не надо надежды (Вечер, ветер, снег, дома…). Но кто бы мог думать, что нет надежды? (Санки. Вечер. Ветер. Тьма.)516
«Отъезд» — опубл. в «Современных записках» (1935. № 57). В 1937 г. написан новый вариант.
З. ГИППИУС И ПРОБЛЕМА ЗЛА
Разрешима ли проблема зла? В порядке отвлеченно-философском — нет. В религии же, где ей место, зла как проблемы не существует: есть тайна зла, и все, что о ней можно сказать, — это что проникнуть в нее пока не удалось никому. Те же, кто пытался, согласен в одном: зло от познанья ускользает. Оно как песок, что просыпается между пальцев, как вода, что уходит из рук. Оно всегда не то, чем кажется, и его дела так же двусмысленны, как его слова. Оно прикидывается и добром. Подделка иногда так искусна, что надо быть святым, чтобы не попасться. По свидетельству искушенных в этом деле монахов, дьявол может принимать образ любого святого, даже самого Христа (единственно, кого он трогать не смеет, — это Матерь Божию). Св. Тереза Авильская [517] рассказывает в своем жизнеописании о проверке, к какой она прибегала, когда у нее бывали видения Христа. Чтобы знать наверно, Он это или дьявол, она делала то, что она называет «acte de defi»* [* «Бросить вызов» (фр.)]. Что это такое — объяснено в примечании. Сделать «acte de defi» — значит, по-нашему, показать шиш. И дьявол при виде его обращается в бегство.
517
Св. Тереза Авильская(1515–1582) — испанская монахиня и писательница, святая покровительница Испании (вместе со св. Иаковом). Автор сочинений «Путь к совершенству» и «Внутренняя крепость». См. о ней философско-биографическое эссе Д.С. Мережковского «Тереза Авильская».