Тысяча и один день (сборник)
Шрифт:
– Пока нет. То есть только одно предложение: подумать и решить. Оставаться жить в этих краях нельзя. Кто как, а я пас. Уходить надо.
– Куда это уходить? – осведомился Гойко. – В цивилизацию? К бабам? Мы вне закона, забыл? Каяться приползешь? Давай, они примут. Авось и до ближайшей стенки помогут дойти.
Кто-то поддакнул. На периферии лежбища словесно оскорбили Первоматерь. Гриша Малинин, уже давно перевернувшийся с живота на спину и сладко жмурящийся от солнца, как переживший зиму драный кот, подал голос в том смысле, что добровольно сдавшихся могут и помиловать. Не амнистировать, нет, но хотя бы не взять сразу к ногтю. Очень вероятно, что рабочая сила поднимется в цене. Если договориться меж собой и на допросах дружно валить убийство лагерных охранниц на умерших, то…
– Я в лагерь больше не сяду, – отрезал Гойко.
– Таки совсем плохо было? – спросил простуженным дискантом молчавший прежде Абрам Вайсброт. – Разве ж ты там работал больше, чем здесь?
– Допустим, нет! Я и обедал там каждый день, и ужинал, ну и что? Сказано, не вернусь! Лучше сдохну.
– Прямо здесь?
– Что?.. А, нет. Это верно, что выбираться надо. Поближе к людям, подальше от медведей. Если уж жить в лесу, то гораздо южнее… А можно и не в лесу. Мало ли всяких бродит…
– Так то нелегалы, – возразил кто-то, не подумав. – Их ловят.
– А мы, выходит, легалы? Поймают – шлепнут за милую душу. Значит, надо, чтобы не поймали, вот и все.
– В городе?!
Гойко помедлил, шевеля губами.
– Можно и в городе, – сказал он наконец, – только это не лучший вариант. Это жить, вроде как крыса. Дождемся либо дуста, либо фокстерьера. Как насчет гор где-нибудь на юге? Кавказ или Алтай, а?.. Оборудуем в горах базу, и не одну, и будем, когда надо, спускаться на равнину…
– Набеги, что ли устраивать?
– Почему нет? Достанем настоящее оружие и не будем очень уж наглеть. Проживем!
– Ты до Алтая таки доберись сначала, – посоветовал Вайсброт. – Ты сначала отсюда выберись…
– А по реке, когда вскроется? – подал голос Гриша и сам же немедленно отверг идею: – Нет, не то… Против течения, да там еще пороги… Пупки надорвем, а не выгребем.
– Пешком по тайге, – высказался Прон Халтюпкин. – И уходить надо чем скорей, тем лучше, пока наст держит. Завтра, а то и прямо сегодня. Мясо – на волокуши. Растает снег – не пройдем ни в какую. Тогда уж придется лета ждать, да и летом, наверное, в болотах потопнем. Места тут неприветливые… Хорошо пойдем, так авось до снеготаяния одолеем верст пятьсот. Дальше легче будет. Может, поселок какой встретим, транспортом разживемся… Или лесника. В такой глухомани все лесники – эксмены. Неужто заложит, а?..
– Ты еще сомневаешься? Ясно, заложит. Шлепнуть его сразу…
– Ну так шлепнем, если понадобится! А уходить – надо. Хрена ли мы тут высидим?
В диспут вступали новые голоса. Лашезин отмалчивался, но внимательно слушал. Насчет дальней перспективы каждый имел свое собственное суждение, а некоторые и по два, но по крайней мере большинство высказывалось за исход из этих мест. Уже хорошо… Значит, можно не делить еду, снаряжение и оружие, а просто поставить несогласных перед фактом: либо иди со всеми, подчиняясь большинству, либо оставайся голым, и долой компромиссы.
– А ты, дядя Лева, что скажешь? – спросил Гриша, когда все немного утомились.
С точки зрения Льва Лашезина, вопрос прозвучал рановато. Вожак не по силе, не по избранию, а просто потому, что не нашлось иных явных претендентов, предпочел бы оставить за собой последнее слово.
– Уходить, – сказал он, как гвоздь вбил. – Сегодня же. И налегке.
– Без волокуш? – встрепенулся Халтюпкин, явив обликом сильно озадаченного гнома. – А мясо, что накоптили, куда?..
– Бросить.
Кто-то досадливо крякнул. Кто-то, скинув меховой колпак, шумно чесал в затылке.
– Дядя Лева, я не понял, – качая головой, сознался Гриша. – Объяснил бы ты, а?
– Пожалуйста. Шахту видишь? Здесь велась добыча руды. Как, по-твоему, руду отсюда вывозили?
– По реке.
– Ты видел на берегу что-нибудь хоть отдаленно напоминающие причальные сооружения?
– Тогда по дороге. Вон по той, что заросла.
Лашезин поощрил Гришу кивком и улыбкой.
– Хорошо мыслишь, валяй дальше. По дороге, ведущей куда? В пределах тысячи километров тут нет ни одной железнодорожной ветки. Такое расстояние для рудовозов да по грунтовке – это несерьезно.
– Значит, к другой реке.
– А смысл?
– Может, наша река в низовьях непроходима для барж. Перекаты какие-нибудь…
– В голове у тебя перекаты. Еще варианты есть?
– Отвали!
– Ну извини, извини… Нет, я серьезно. Дана задача: заброшенный в приполярной тайге медный рудник. Есть законный вопрос: как отсюда вывозили руду?
– Ну и как, по-твоему? – петушино воскликнул Гриша.
– По дороге. Но только не до железнодорожной ветки, а до обогатительного комбината. Всего несколько километров. Есть такие мини-комбинаты, они перебрасываются по воздуху и монтируются на месте. Они же обогащают руду до такой кондиции, что ее становится рентабельно перевозить воздушным транспортом. Грузовыми дирижаблями. Выработанная жилка была дохленькая, поэтому здесь не было нужды строить что-то фундаментальное. Забросили несколькими рейсами оборудование и рабочую силу, развернулись, за несколько лет сняли пенки – и эвакуировались. Давно проверенная и довольно выгодная технология, если учесть мировые цены на медь. По всему миру крупных месторождений не осталось ни одного, в ход идет всякая мелочь, которой сто лет назад еще брезговали…
Несколько секунд все молчали – усваивали информацию. Затем насупились, и кое-кто грозно заворочался.
– Это надо понимать так, что поблизости от нас полно всякой техногенной дряни? – хрипло и мрачно вопросил Гойко. – А ты знал и молчал?
– Не передергивай, – осадил дядя Дева. – Я только предполагал. Улавливаешь разницу между знанием и предположением?
– Показать тебе разницу между побоями и оскорблением действием?
– Отложи до лучших времен.
Только олимпийское спокойствие дяди Левы уберегло его от расправы. Поворочались, покряхтели, покрутили головами – мол, вот ведь змей какой! – и никто не решился первым поднять кулак. Гойко только свирепо сплюнул на снег.
– Я рассказал только о том, что я предполагал, – степенно и как бы не без сдержанного удовольствия продолжал Лашезин. – Ты еще не знаешь, на что я надеялся.
– На авось, как всегда?
– Не совсем. Я надеялся на то, что комбинат давно снят и место подчищено, так что аннигилировать могли разве что какие-нибудь остатки свай. А теперь я надеюсь совсем на другое – на то, что комбинат еще на месте!
Гойко фыркнул.
– Какой смысл оставлять его, если шахта заброшена?
– А если шахта не одна? Если поблизости имеются еще несколько, причем некоторые из них еще действуют? Такое тебе в голову не приходило?