Тысяча и один день (сборник)
Шрифт:
И я не знаю, что ответить.
ЭПИЛОГ
– Прочитал? – шепотом спросил старший регулировщик Лев Лашезин, не прекращая ковырять отверткой в начинке блестящего, со следами свежей фрезеровки, блока, по причине вычурной формы впросте именуемого «сбоку бантиком». Долгое время сборочный конвейер лихорадило: то выявлялась вдруг некачественность комплектующих, то портачили недавно набранные монтажники, то дубина-токарь, переученный почему-то из поваров, умудрился нарезать дюймовую резьбу вместо метрической и испортил больше сотни готовых корпусов, пока не загремел под трибунал, иногда с конвейера каким-то чудом все же сползали три-четыре блока, но лишь для того, чтобы вконец издергать регулировщиков, отчаявшихся добиться от «сбоку бантиков» приемлемых характеристик, блоки отправлялись на перемонтаж, и все начиналось сначала, шарашка стояла на ушах, остервенившееся начальство орало и карало, грозя расстрелом, лесоповалом или базой на Церере, и некоторых уже забрали прямо с рабочих мест, объявив саботажниками, потом начинало сулить чуть ли не амнистию оставшимся, если в течение трех дней удастся отладить производство... В три не в три, конечно, но отладили, и стало легче всем, даже регулировщикам. «Сбоку бантики» пошли потоком. Конечно, двенадцатичасовая смена перед клетчатым экраном, на котором корчатся капризные кривые, отнюдь не сахар, как не подарок и воспаленные от перенапряжения глаза, и фурункулез кистей рук, редко вынимаемых из излучающего блока, и плановое задание в десять блоков за смену изволь выполнить, если не хочешь уменьшения пайка, – но это уже буднично, это размеренная езда, нормальная производительная жизнь эксмена, а не суматошная имитация деятельности в предынфарктном состоянии под ор и угрозы.
Мало кого на участке регулировки интересовало, успеет ли новая усовершенствованная капсула «Жанна д’Арк» пройти за оставшиеся месяцы цикл испытаний, удастся ли собрать из них хотя бы одну эскадрилью и насколько эффективным окажется новое изделие в бою, – мысли работающих полностью поглощались «сбоку бантиками» – усилителями сигнала для радиолокаторов капсул. Десять в смену на каждого, не меньше. Успеть. Лучше – больше.
Гриша Малинин, молодой техник, сидящий по правую руку от Лашезина, вынул из блока щуп, отвел глаза от экрана и несколько раз с усилием моргнул.
– Этот никак, – сообщил он несколько виноватым тоном. – Не хочет строиться, зараза. На нижней границе прилично, а наверху вон какой завал. Хоть разорвись.
– Плюнь, – посоветовал Лашезин. – Возьми другой, а этот отложи, я потом покопаюсь, если время останется.
– Может, на перемонтаж?
– Все бы тебе на перемонтаж... А ты добейся. Да, гнусный блочок, не спорю, на коленке сделан, скороспелка, да еще бабская наполовину... а ты все равно добейся своего! Слабо?.. Ладно, клади его сюда.
– Спасибо, дядя Лева.
– Если время будет, я сказал... Так ты прочитал или нет?
Гриша блудливо вильнул глазами вбок – начальница участка регулировки находилась в дальнем конце зала, где, судя по всему, стояла над душой лопоухого новичка, только вчера пташкой выпорхнувшего из училища ускоренным выпуском. Новичок ужасно суетился и втягивал голову в плечи.
– Прочитал, – шепнул Гриша. – Откуда это?
– От Вероники. Три дня как пришло по эстафете. Вроде он побывал там, Вероника, я имею в виду, и вроде даже говорил с Тимом. Как, почему – не понимаю.
– Это правда? То, что написано?
Не прекращая копаться в блоке, Лева помолчал.
– Никто не знает, – сказал он наконец. – Виртуалы – знаешь они какие? Иные со временем начинают выдумывать, разыгрывать, в общем, развлекаются, как умеют, за счет живых. Прежде за Вероникой такого не водилось, но кто знает? Я бы... я бы не знаю что отдал, только бы узнать: правда или нет.
– Хотелось бы, чтобы правда, – выдохнул Гриша.
– Не тебе одному. Как представлю себе, что Тим-то наш теперь сам себе хозяин... да и не только себе, если разобраться... Ты-то к нам уже после пришел, а я его пять лет учил уму-разуму, телепортировать заставлял, чтобы не застоялся. Вот, пригодилось.
– А поможет?
– Ему – или нам?
– Нам, конечно...
– Эксменам или людям?
– Всем.
– Вот дойдет барьер до Цереры, тогда узнаем. Как бы то ни было, а считать, что его уже нет, – глупо... Шухер! Блок возьми!
Гриша проворно прикрутил разъемы к следующему блоку и лишь тогда дерзнул скосить взгляд в сторону. Мало-мальски освоившийся на участке регулировщик работает, делая вид, будто начальства нет вообще, и оно это ценит, если обладает толикой ума. Для общения с начальством испокон веков существует своя неписаная техника безопасности. Затрепыхался – привлек внимание. Со всеми вытекающими. Для Гриши этот период остался далеко позади.
Стуча набойками на каблучках, начальство проследовало мимо. Вздохнув, Гриша неслышно обругал усевшуюся на экране безобразную кривую, сулящую часа два мучений, и погрузил в блок щуп. До конца рабочей смены оставалось девять часов. До контакта барьера с Церерой – четыре недели.
До конца света – семь с половиной месяцев.
Хотелось успеть.
Первый из могикан
Часть первая
Приговоренные
1
Ее место в общем зачете было третьим. Девятьсот семьдесят очков против девятисот девяноста двух у Авдотьи Верхогляд и тысячи тринадцати у победительницы прошлогодних состязаний Марты Шлейхер. Очень большой разрыв перед последним упражнением. Шансов догнать соперниц у Ольги Вострецовой было немного.
Зато шансов скатиться с призового места на четвертое, пятое и так далее было хоть отбавляй. Вслед за Ольгой шла плотная группа. Семнадцать спортсменок набрали свыше девятисот очков, шесть из них – более девятисот пятидесяти.
«Не рискуй», – шепнула Ольге ее тренер. Ольга кивнула. Она знала: соперницы будут рисковать и… нет, тут не могло быть никакого заведомого «и просчитаются». Как ляжет случай, так и будет. Последнее упражнение тем и интересно публике, что отдает на волю случая больше, чем другие. Для кого-то из участниц – шанс, для кого-то – крушение надежд, для зрителей – азарт.
И вот на тебе – «не рискуй»! Для мытищинского отряда полиции, не отличавшегося прежде никакими спортивными достижениями, третье место дебютантки – потрясающий успех. Даже попадание в первую шестерку – это уже очень много. Тренера можно было понять.
А ведь именно советы тренера уже спихнули Ольгу со второго места на третье!
Кивок – услышала, мол. Приняла к сведению. Если тренер решит, что приняла также и к исполнению, то это личное дело тренера. Кивок ни к чему особому не обязывает.
Сказать по правде, совет тренера как нельзя лучше подталкивал к обратному – рискнуть.
Шел десятый и последний день региональных соревнований по военно-прикладному десятиборью. Первая пятидневка – полоса препятствий и сразу же огневой рубеж с тридцатью зачетными секундами на поражение мишеней, плавание, парашютные прыжки, автокросс, бой с «куклой». Все эти упражнения не требовали телепортации. Более того, замеченный судьями уход – пусть непроизвольный и все равно ничего не решающий – в Вязкий мир карался немедленным снятием с состязаний.