Тысяча и одна ночь. Том III
Шрифт:
И тогда к девушке обратилась старуха, стоявшая перед ней, и эта старуха сказала ей, как бы гневаясь на нее: «О развратница, ты радуешься тому, что поборола девушек, я вот старуха, а повалила их сорок раз. Чего же ты чванишься? Но если у тебя есть сила, чтобы побороться со мной, поборись, и я встану и положу твою голову между твоими ногами». И девушка с виду улыбнулась, хотя внутренне исполнилась гнева на нее, и встала и сказала: «О госпожа моя, Зат-ад-Давахи, заклинаю тебя Мессией, будешь ли ты бороться вправду, или ты шутишь со мной?» И она ответила: «Да…»
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Сорок седьмая ночь
Когда же настала сорок седьмая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что когда девушка спросила Зат-ад-Давахи: «Заклинаю тебя Мессией, будешь ли ты бороться вправду, иди ты шутишь со мной?» – та ответила: «Напротив, я буду с тобой бороться вправду», а Шарр-Кан смотрел на них.
«Вставай бороться, если у тебя есть сила», – сказала девушка. И когда
А затем старуха взяла шелковый платок, развязала свою одежду и, сунув руки под платье, сняла его со своего тела, после чего она скрутила платок и обвязала его вокруг пояса и стала похожа на плешивую ифритку [26] или пятнистую змею. И она обратилась к девушке и сказала: «Сделай так же, как я сделала!» И при всем этом Шарр-Кан смотрел на них, и вглядывался в уродливый образ старухи и смеялся.
И когда старуха сделала это, девушка, не торопясь, поднялась и, взял йеменский платок, дважды обвязалась им и засучила свои шальвары, так что стала видна пара ног из мрамора и над ними хрустальный холм, мягкий и блестящий, и живот, как бы усеянный анемонами, из складок которого веяло мускусом, и груди с сосками, подобные паре плодов граната.
26
Ифриты или джинны – в арабском фольклоре добрые или злые духи.
И старуха склонилась к ней, и они схватились друг с другом. И Шарр-Кан поднял голову к небу и стал молиться Аллаху, чтобы девушка победила старуху. И девушка забралась под старуху и, взяв ее левой рукой за перевязь на поясе, а правой рукой за шею и горло, подняла ее на руках, и старуха стала вырываться из ее рук, желая освободиться, и упала на спину, и ее ноги поднялись вверх, так что при свете луны стали видны ее волосы. И она пустила два ветра, один из которых зарылся в землю, а другой дымом поднялся к небу. И Шарр-Кан стал так смеяться над нею, что упал на землю, а затем он встал, обнажил меч и повернулся направо и налево, но не увидал никого, кроме старухи, брошенной на спину.
И Шарр-Кан подумал про себя: «Не солгал тот, кто назвал тебя Зат-ад-Давахи! Это случилось, хотя ты знала, какова ее сила с другими». А затем он приблизился к ней, чтобы послушать, что произойдет между ними.
И девушка подошла к старухе и накинула на нее тонкий шелковый плащ и одела ее в ее платье и извинилась перед ней, говоря: «О госпожа моя Зат-ад-Давахи, я хотела только повалить тебя и не хотела всего того, что с тобою случилось, но ты выскользнула у меня из рук. Да будет же слава Аллаху за спасение!» Но старуха не дала ей ответа и встала и ушла от стыда, и шла до тех пор, пока не скрылась с глаз, и невольницы остались, брошенные, связанные, а девушка стояла одна.
И Шарр-Кан проговорил про себя: «Всякому уделу есть причина. На меня напал сон, и конь привел меня в это место только из-за моего счастья. Быть может, эта девушка и те, что с нею, будут мне добычей». И он направился к коню и сел на него и ударил его ногою, и конь помчался с ним, как стрела, когда она слетела о лука, и в руках Шарр-Кана был его меч, вынутый из ножен, и юноша кричал: «Аллах велик!»
И когда девушка увидала его, она поднялась на ноги и стала на берег потока (а шириной он был в шесть локтей, по мерке рабочим локтем [27] ), и прыгнула и оказалась на другом берегу. И она поднялась и крикнула, возвысив голос: «Кто ты, о человек? Ты прервал нашу радость, и, когда ты обнажил свой меч, ты словно ринулся на целое войско. Откуда ты и куда направляешься? Будь правдив в речах, ибо правдивость для тебя полезней, и не лги: лживость – качество скверных. Нет сомнения, что ты сбился в эту ночь с дороги и приехал в это место, и спастись отсюда – величайшая для тебя удача. Ты сейчас находишься на лугу, и, если бы мы крикнули здесь один раз, к нам наверное пришли бы четыре тысячи патрициев [28] . Скажи же нам, чего ты хочешь: если ты желаешь, чтобы мы тебя вывели на дорогу, мы выведем тебя, а если ты хочешь подарка, мы тебя одарим».
27
Локоть (рабочий) – установленная в средневековом Египте мера длины, равнялась приблизительно 0,5 м.
28
Патриций – так арабы называли христианских рыцарей, стоявших во главе отряда в десять тысяч.
И, услышав ее слова, Шарр-Кан ответил: «Я чужеземец, из мусульман; сегодня ночью я отправился один в поисках добычи и не нашел добычи лучше этих десяти девушек в эту лунную ночь. Я возьму и приведу их к моим товарищам». – «Знай, – ответила ему девушка, – что до этой добычи тебе не добраться. Эти девушки, клянись Богом, тебе не добыча! Не говорила ли я тебе, что ложь отвратительна?» – «Умен тот, кто поучается на примере другого», – отвечал Шарр-Кан. И она воскликнула: «Клянусь Мессией, если б я не боялась, что от моих рук случится твоя гибель, я бы наверное закричала криком, от которого луг наполнился бы конными и пешими, но я жалею чужеземца. И если ты хочешь добычи, то я требую от тебя: сойди с коня и поклянись мне твоей верой, что ты не приблизишься ко мне ни с каким оружием. Мы с тобой поборемся, и если ты меня повалишь, клади меня на твоего коня и бери нас всех, как добычу. Если же повалю тебя я, ты будешь в моей власти. Поклянись же мне в этом, я боюсь от тебя обмана; ведь говорится в преданиях: раз вероломство врожденно, верить всякому – слабость. Если ты поклянешься мне, я перейду на другую сторону и приду и подойду к тебе».
И Шарр-Кан, которому хотелось ее захватить, сказал про себя: «Она не знает, что я витязь среди витязей». И затем он крикнул ей и сказал: «Бери с меня клятву, чем хочешь и тем, чему доверяешь, что я не пойду к тебе ни с чем дурным, пока ты не приготовишься и не скажешь мне: «Приблизься, чтобы мне побороться с тобой». И тогда я пойду, и если ты повалишь меня, то у меня есть деньги, чтобы себя выкупить, а если повалю тебя я, то это будет величайшая добыча!»
И девушка отвечала: «Я согласна на это». И Шарр-Кан, смутившись, воскликнул: «Клянусь пророком, – да благословит его Аллах и да приветствует, я тоже согласен». И тогда девушка сказала: «Поклянись же Тем, Кто вложил души в тела и дал людям законы, что ты мне не сделаешь никакого зла и только поборешься, а иначе ты умрешь вне веры ислама». – «Клянусь Аллахом, – воскликнул Шарр-Кан, – если бы меня приводил к клятве кадий, то будь он даже кадием кадиев [29] , он не взял бы с меня таких клятв!» – и он поклялся всем, чем она хотела, и привязал своего коня среди деревьев, будучи погружен в море размышлений, и воскликнул: «Слава тому, кто сотворил ее из ничтожной воды!» А затем Шарр-Кан укрепился и приготовился к единоборству и сказал девушке: «Переходи и переправься через реку!», но она ответила ему: «Нет мне к тебе переправы! Если хочешь, переправься ты ко мне». – «Я не могу этого сделать», – отвечал Шарр-Кан, и девушка сказала: «О юноша, я приду к тебе».
29
Кадий (кади) – судья; кадий кадиев – главный судья столичного города.
И затем она подобрала полы и прыгнула и оказалась подле него, на другом берегу реки. И Шарр-Кан приблизился к ней и склонился и захлопал в ладоши, но он был ошеломлен ее красотой и прелестью, и видел образ, который выдубила листьями джиннов рука всемогущества и воспитала рука вышней заботливости, и обвевали его ветры счастья, и встретило при рождении счастливое сочетание звезд.
И девушка подошла к нему и крикнула: «Эй, мусульманин, выступай бороться, прежде чем взойдет заря!» и она обнажила руку, похожую на свежий сыр, и местность осветилась от нее. Вот! А Шарр-Кан впал в смущение и нагнулся и захлопал в ладоши, и она тоже захлопала в ладоши и вцепилась в него, и он вцепился в нее. И они обнялись и схватились и стали бороться, и он положил руку на ее худощавый бок, и его пальцы погрузились в складки ее живота, и члены его расслабли, и он оказался у места желаний, и ей стало ясно, что Шарр-Кан ослаб, и он задрожал, как персидский тростник при порывистом ветре, и тогда девушка подняла его и ударила об землю и села ему на грудь задом, подобным песчаному холму, и Шарр-Кан перестал владеть своим умом. И девушка сказала ему: «О мусульманин, убиение христиан у вас дозволено, но что ты скажешь о том, чтобы быть лишенным жизни?» И Шарр-Кан отвечал: «О госпожа моя, что до твоих слов о лишении меня жизни, то оно, наверное, запретно, так как наш пророк Мухаммед, – да благословит его Аллах и да приветствует! – запретил убивать женщин, детей, старцев и монахов». – «Если вашему пророку было такое откровение, – отвечала девушка, – то нам должно вознаградить его за это. Вставай же, я дарю тебе твою душу, ибо не пропадает милость, оказанная человеку». И она поднялась с груди Шарр-Кана, и тот встал, отряхая со своей головы пыль от одной из обладательниц кривого ребра, а она наклонилась к нему и сказала: «Не смущайся! Как же так, что у того, кто вступает в землю румов, желая добычи, и помогает царям против царей, нет силы, чтобы защититься от обладательницы кривого ребра?» – «Это не от моей слабости, – отвечал Шарр-Кан, – и ты повалила меня не своей силой. Это красота твоя повергла меня. Если ты соблаговолишь еще на одну схватку, это будет для меня милостью». И девушка засмеялась и сказала: «Я согласна на это, но невольницам уже наскучило быть связанными и устали их руки и бока. Лучше будет, если я развяжу их. Может быть, борьба с тобою в эту схватку затянется».
И она подошла к невольницам и развязала им плечи и сказала им на языке румов: «Уйдите в такое место, где вы будете в безопасности, пока не пройдет у этого мусульманина охота до вас». И невольницы ушли. И Шарр-Кан смотрел на них, а они глядели на обоих оставшихся. А затем оба они подошли друг к другу, и Шарр-Кан приложил свой живот к ее животу, и когда его живот оказался на ее животе и девушка почувствовала это, она подняла его на руках быстрее разящей молнии и кинула на землю, и он упал на спину, а девушка сказала ему: «Встань, я дарю тебе твою душу во второй раз. В первый раз я оказала тебе милости ради твоего пророка, ибо он объявил недозволенным убивать женщин, а во второй раз – ради твоей слабости и твоих юных лет и потому, что ты чужеземец. Но я дам тебе наставление: если есть в войске мусульман, пришедшем от Омара ибн ан-Омана и присланном им царю аль-Кустантынии, кто-нибудь сильнее тебя, пришли его ко мне и скажи ему обо мне, ибо борьба бывает разных родов и степеней и способов, например притворный способ, а также обгонки, и спешивание, и хватание за ноги, и кусанье за бедра, и рукопашный бой, и переплетенье ног».