Тысяча и одна ночь

Автор неизвестен

И они вошли во дворец в этом саду, который прогоняет печаль от сердца, и, усевшись, стали разговаривать, и везирь рассказывал диковинные истории и вспоминал смешные остроты и увеселяющие слова, и Маруф слушал его речи, пока не подали обед.

И разложили скатерть с кушаньем, и поставили кувшин с вином, и, после того как все поели и вымыли руки, везирь наполнил чашу и дал её царю, и тот выпил, и везирь наполнил вторую чашу я сказал Маруфу: «Вот чаша с напитком, уважение к которому склоняет главу разумных». – «Что это такое, о везирь?» – спросил Маруф. И везирь сказал: «Это седая – дева и девственница, засидевшаяся незамужем. Этот напиток приводит радость к сердцам, и о нем сказал поэт:

Ходили ноги отступников, давя его,И мстит теперь головам арабов за то оно.Неверных сын,

луне подобный, подносит нам,И глаза его – всех грехов основа крепчайшая.

И от Аллаха дар сказавшего:

Нахожу я вино и несущего сосуд с вином,Когда он, встав, пирующим подносит,Подобным солнцу. Оно плясало, и лунаБлизнецов звездой его щеки одарила.Оно так нежно, и тонок так состав его,Что течёт оно, как дух течёт по телу.

А как прекрасны слова поэта:

Со мной луна полная, обнявшись, провела ночь,А солнце на своде чаши так и не скрылось, знай.И видел я, как огонь, которому кланялисьВсе маги, мне кланялся, из кружки струясь своей.

А вот слова другого:

И оно ходило в суставах их,Как в хворающем исцеление.

А вот слова другого:

Дивлюсь я жавшим вина: как скончались»А нам оставили живую воду.Но лучше этого слова Абу-Новаса:Оставь упрекать меня – упрёк подстрекает,Тем самым меня лечи, что было болезнью.О жёлтое! Горести не сходят на двор его,Коснись оно камня, он узнал бы веселье.Оно поднялось в кувшине – ночь была тёмная —И в комнате засиял лучей его жемчуг.Оно обошло мужей, которым покорён рок,И им посылает он лишь то, что желают.В руках оно девушки, одетой, как юноша:В неё влюблены зараз сын Лота и блудник.Скажи притязающим на знанье: «ЗапомнилиВы нечто, но многое от вас ещё скрыто»,Но лучше всего слова Ибн аль-Мутазза: [689] Аллах, напои Джезиру, где тень дерева густа,И пусть будет Дейр-Абдун обильным залит дождём.Как часто меня будили к утреннему питьюНа самой заре, когда рой птиц не взлетал ещё.Молящихся голоса монахов в монастыре,Что в рубищах чёрных плачут горестно на заре.Как много средь них прекрасных обликов, чьи глазаИстомой подведены и веки опущены.Ходили они ко мне, прикрывшись рубахой тьмыИ шаг ускоряя от боязни, с опаскою.И щеку им подстилал свою на дороге яУниженно и влачил подол по следам своим.И месяц блистал нам светом – чуть нас не выдал он,Подобный обрезку, от ногтей отделённому.И было, что было, но об этом я не скажу,Благое предполагай, что было – не спрашивай.

689

Ибиаль-Мутаз – крупный арабский поэт и теоретик литературы, жил в IX веке.

От Аллаха дар того, кто сказал:

Я сделался богаче всех,И радости себе я жду —Я злато жидкое нашёлИ кубком меряю его.

А как прекрасны слова поэта:

Аллахом клянусь, иной алхимии не найти,И все, что нам сказано о способах её, – ложь.Киратом вина разбавь кинтар

огорчения,И вмиг оно превратится в радость и счастье.

А вот слова другого:

Тяжелы стаканы, когда пустыми приносят их;Когда же их вином наполнят чистым,Легки они и почти летают по воздуху;Так и тела – легки от духов вышних.

А вот слова другого:

У чаши и у вина права есть великие:Одно из их прав – чтоб права их не забыли.Когда я умру, заройте подле лозы меня – вПобеги её пусть поят кости мои всегда.В пустыне меня не зарывайте – поистине,Боюсь, что, когда умру, вина не попробую.

И он до тех пор соблазнял Маруфа выпить и говорил ему о красотах вина вещи приятные, приводя сказанные о нем стихи и тонкие рассказы, пока Маруф не согласился приложиться к краю кубка, и не осталось ему тогда ничего желать.

И везирь наполнял ему чашу, а он пил, наслаждался и ликовал, пока не исчезла для него истина и не перестал он различать ошибочное от правильного. И когда везирь понял, что опьянение его достигло предела и перешло границу, он сказал: «О купец Маруф, клянусь Аллахом, я удивляюсь! Откуда пришли к тебе эти драгоценности, подобных которым не найдёшь у царей Хосроев? Мы в жизни не видели купца, который бы имел столько денег, как ты, и никого щедрее тебя. Твои поступки – поступки царей, и это не есть дело купцов. Заклинаю тебя Аллахом, расскажи мне, чтобы я узнал твой сан и твоё место».

И он продолжал обхаживать Маруфа и обманывал его, а Маруф потерял ум, и наконец он сказал везирю: «Я не купец и не один из царей». И рассказал ему свою историю с начала до конца. И тогда везирь воскликнул: «Заклинаю тебя Аллахом, о господин мой Маруф, покажи нам эрот перстень, чтобы мы посмотрели, как он сделан». И Маруф снял перстень и, будучи в состоянии опьянения, сказал: «Возьмите посмотрите на него». И везирь взял перстень, и повернул его, и спросил: «Когда я его потру, явится слуга?» – «Да, – отвечал Маруф, – потри его, и слуга явится к тебе, и ты на него посмотришь».

И везирь потёр перстень, и вдруг чей то голос сказал: «Я перед тобой, о господин мой, потребуй и получишь! Разрушишь ли ты город, или построишь город, или убьёшь царя? Чего бы ты не потребовал, я это сделаю для тебя беспрекословно».

И везирь показал на Маруфа и сказал слуге: «Возьми этого негодяя и брось его в самую безлюдную часть пустынной земли, чтобы он не нашёл ни еды, ни питья, и погиб бы от голода, и умер бы в тоске, так чтобы о нем никто не знал». И слуга поднял Маруфа и полетел с ним между небом и землёй. И когда Маруф увидел это, он убедился в неизбежности гибели и большом затруднении, и заплакал, и сказал: «О Абу-с-Саадат, куда ты со мной летишь?» И слуга перстня сказал ему: «Я лечу, чтобы бросить тебя в пустынною четверть земли, о маловоспитанный. Кто владеет таким талисманом, как этот, и даёт его людям, чтобы они на него смотрели?! Ты заслужил то, что тебя постигло, и если бы я не боялся Аллаха, я бы бросил тебя с высоты тысячи сажен, и ты ещё не достиг бы земли, как уже растерзали бы тебя ветры».

И Маруф промолчал и не заговаривал с духом, пока тот не достиг с ним пустынной четверти земли, и он бросил его там и вернулся, оставив его в безлюдной земле…»

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Девятьсот девяносто девятая ночь

Когда же настала девятьсот девяносто девятая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что дух перстня взял Маруфа и бросил его в пустынной четверти и вернулся, оставив его там.

Вот то, что было с Маруфом. Что же касается везиря, то он, когда овладел перстнем, сказал царю: «Как ты смотришь на то, что я тебе сказал о том, что это лгун и плут, а ты мне не верил?» И царь молвил; «Истина с тобой, о везирь, Аллах да даст тебе здоровье! Дай сюда перстень, чтобы я посмотрел на него!»

И везирь с гневом обернулся к нему, и плюнул ему в лицо, и сказал: «О малоумный, как я дам его тебе и останусь твоим слугой, после того как я стал твоим господином? Но я не оставлю тебя так».

И потом он потёр перстень, и явился слуга, и везирь сказал ему: «Возьми этого маловоспитанного и брось его в том месте, в котором ты бросил его зятя плута». И слуга понёс царя и улетел с ним. И царь сказал ему: «О сотворённый моим господом, в чем мой грех?» И слуга ответил ему: «Не знаю, но мой господин приказал мне это, и я не могу прекословить тому, кто владеет перегнём этого талисмана».