Тысяча порезов
Шрифт:
А вот кто-то идет навстречу. Солидная фигура. Неужели Беспалый располнел в колонии? Нет, это не Беспалый, а подполковник Петров с собачкой! Как обычно вывел на вечернюю прогулку немецкого шпица. Вот же черт! Подумает, что караулю. Не хватало с начальником встретиться.
Марат развернулся, чтобы выйти из сквера, но услышал тихий голос Беспалого:
– Я здесь, начальник.
Из-за кустов мягкой походкой выскользнул агент. Оперативник шикнул на него:
– Чего крадешься? Отойдем. Не хочу с ним встречаться. – Валеев кивнул в сторону человека с собакой.
– Так
– В смысле?
– Твоего начальника хотят грохнуть.
– Кто? Где?
– Ему лично скажу. А ты меня представишь.
Валеев на секунду растерялся: кому помешал Петров? Вгляделся в агента. Беспалый выглядел трезвым и собранным. Если агент не врет, предупредить начальника об угрозе – лучший способ с ним помириться.
В последние недели руководитель следственного отдела полковник юстиции Харченко предпочитал задерживаться на службе. И не всегда это было вызвано служебной необходимостью.
Юрий Григорьевич Харченко был родом из Харькова. Он поступил на юридический факультет Московского университета на закате эпохи СССР, а закончил, когда властолюбивые политики прочертили между Харьковом и Москвой невидимую границу. С годами условная граница обрастала реальными барьерами, а в последнее время превратилась в напичканный минами бастион между двумя враждующими государствами.
Юрия Григорьевича новая реальность отнюдь не радовала. Его престарелые родители проживали в Харькове. После начала специальной военной операции на Украине они переехали в Польшу, но участь второсортных беженцев им не понравилась, и месяц назад родители перебрались к сыну в Москву. На этом спокойная жизнь Юрия Григорьевича закончилась.
Вместо ностальгических воспоминаний детства родители привезли с собой злободневные русско-украинские споры. Отец, Григорий Александрович, убеждал, что Донбасс еще в 2014-м нужно было с миром отпустить, да и Харьков с Одессой русские города. На что мама, Анна Николаевна, сменившая в паспорте имя на Ганну Миколаевну, с жаром тараторила о великой незалежной Украине, которую тысячу лет угнетали москали. И каждый из спорящих требовал поддержки у сына.
Юрий Григорьевич прятался за психологической «ширмой»:
– Что бы мы тут не говорили, люди наверху без на решат.
– С таким настроем, Юрко, ты всегда будешь внизу! – отчитывала сына энергичная мать. – Вот наш Виталик…
И далее шло восхваление младшего сына.
Виталий Харченко, младший брат Юрия Григорьевича, проживал в Киеве и служил в ГУР, Главном управлении разведки минобороны Украины. Виталий был в звании подполковника, но мать была уверена, что младший сын превзойдет старшего и станет генералом. В прежние годы братья созванивались, поздравляли друг друга с праздниками, и никого не волновали такие родственные связи.
С началом военных действий отношение руководства Следственного комитета изменилось. Вышестоящий генерал Мотыгин прямо указал Юрию Григорьевичу, что контакты с братом нужно прекратить! ГУР, где служит Виталий Харченко, ведет активную подрывную деятельность против России. Вражеская разведка используют самые изощренные методы, в том числе родственные связи. Поэтому, если брат обратится с просьбой, надлежит немедленно об этом доложить.
Юрий Григорьевич с докладами не спешил. На прямые вопросы генерала отвечал, что не общается с братом. Мотыгин кивал, но смотрел косо.
А недавно вызвал к себе и спросил, как о деле решенном:
– Ты думал о приемнике? Кого рекомендуешь на свое место?
– На мое? – растерялся полковник.
Генерал пошелестел страницами личного дела Харченко и посмотрел, как педагог на бестолкового ученика.
– Ты пойми, Юра, с выслугой у тебя полный порядок, награды имеются. Самое время оформить пенсию. А то с твоими родственными связями мало ли что да как.
– Я подумаю. О приемнике, – выдавил Харченко.
Об этом Юрий Григорьевич и собирался поговорить с Петелиной. Уж если кому и доверить дело всей жизни, то только ей. Карьеристов в отделе хватает, а толковых следователей еще поискать. Петелина хоть и женщина, но ее знают, уважают и побаиваются. Петля одним словом. Правда, она еще майор, но очередное звание заслужила. Можно готовить приказ. Пока назначение Петелиной согласуют, он научит ее дипломатии в высоких кабинетах.
Жаль, что сегодня поговорить им не удалось. Поделишься проблемами – и вроде как легче на душе. А так приходится таскать всё в себе.
Юрий Григорьевич, озабоченный нерадостными перспективами, пришел домой поздно. Домашние уже поужинали. Жена Люба отвлеклась от сериала и поднялась с дивана, готовая идти на кухню.
Но ее отстранила Ганна Миколаевна:
– Котлетки по-киевски, я готовила. А ты почивай, Люба, мне с сынком погутарить потребно.
Мать быстро собрала на стол и прикрыла дверь на кухню. Дождалась, когда сын утолит голод, и даже предложила рюмку водки. Харченко выпил. Мать подлила еще, села рядом и перешла к делу.
– Мне Виталик звонил.
– А я его заблокировал.
– Вин знае и не буде тебе звонити.
– Всё-то он знает.
– Все да не все. – Мать придвинула стул ближе к сыну. – Помоги брату. Ему информация потребна.
Подобный разговор уже был. Юрий Григорьевич махнул залпом водку и выдохнул:
– Обойдется!
Мать скривила лицо:
– Юрко, мало ли що як повернется. Зараз Россия велика, а станет малая або никакая. Украйна будет по над ней.
– Не будет.
– Як не буде? За нашей краиной Америка, Запад! Що попросимо, все дають. А Россию со всих бокив обложили. Скоро ракеты, танки закинчаться, воевати буде нечем. Ось тогда наши хлопцы…
– Хватит! Я просил, чтобы на эту тему в моем доме…
– Да ты не боись, сынку. Общение через меня, нихто ни дизнаеться. Я симки меняти буду, а Виталик с пидминных номеров завжде пише.
– Конспираторы.
– Юрко, у тебе слидство, криминальни справи, а значит, компромат на влиятельных людин.
– Нет у меня влиятельных!
– Так зараз репортеры, блогеры тож влиятельны. Чиновник, военный або артист який известный – все не без дерьма. Ты компромат на них дай, а вже Виталик знайде пидхид.