Тысяча ударов меча

Вартанов Степан Сергеевич

Не ожидавшие от мальчишки такой прыти, бандиты отступили, охватывая его с флангов. Роджер немедленно переключился на левый фланг, который показался ему слабее, выполнив тот самый «проход мотылька», который как-то раз едва не стоил ему жизни. Без меча это было не так изящно, и он отшиб руку о каменный лоб своего противника… Но противников стало двое, и они отступили.

Роджер помахал рукой тимманцам, затем — без всякого предупреждения — подскочил и врезал ногой в челюсть тому самому дядьке, который руководил нападением. Урок номер один, как говорил Том. Драка заканчивается,

когда ты этого хочешь, а не когда этого хочет противник. Еще некоторое время он гонялся по камере за последним — очень юрким — из бандитов, пока наконец не приложил его головой об решетку. Голова застряла, и тимманцы опять подняли шум.

Уну увели на допрос под вечер, шестеро солдат выволокли ее из камеры, в то время как четверо ожидали снаружи. Такие меры предосторожности ясно показывали, что тимманцев, хоть они были всего лишь подростками, совершающими свой первый учебный поход, боялись. Почему их при этом не связали, Роджер понять не мог. Получасом позже их навестил какой-то важный начальственный чин, злой как черт, он наорал на солдат, заставил их проверить все замки и ушел, объявив им на прощанье по наряду вне очереди. Отсюда Роджер заключил, что что-то случилось.

Впрочем, в его положении это ничего не меняло. Несмотря на кажущееся убожество, камера оказалась на удивление крепким сооружением. Стены не имели трещин, дверь была пригнана на совесть, решетка удержала бы танк… Водись здесь танки. Все, что можно было бы использовать в качестве отмычки, у него отобрали.

Тимманцы, правда, все еще пытались расшатать свою решетку, чем очень нервировали солдат, но если она была сделана так же качественно, как та, что была установлена в камере у Роджера, то вряд ли они могли рассчитывать на успех в ближайшую сотню лет.

— Она — что?! — Джейн посмотрела на Роа, затем покачала головой. — Молодец девчонка! Теперь ей точно конец.

— Ее все равно бы казнили, — возразила Роа. — Их всех казнят послезавтра, в День справедливости. А так — она унесет с собой…

— Нос городского судьи? — Джейн двумя руками вцепилась себе в шевелюру. — Я с ума сойду, честное слово! И где Кирк пропадает?

Весть о том, что учинила на допросе предводительница отряда этих дикарей, тимманцев, облетела город подобно молнии. Воспринята она была двояко. С одной стороны, за то время, что в Аталете велась антитимманская подготовка, там успели сильно невзлюбить своего южного соседа. С другой — с чувством юмора у горожан все было в порядке, и судья вовсе не был самой популярной фигурой на местной политической арене. Получасовой прогулки по вечернему городу Джейн хватило, чтобы узнать подробности.

— Это у судьи нашего такая манера, — объяснял добродушный пузатый стражник небольшой, человек десять, толпе слушателей. — Прямо нос к носу с допрашиваемым станет и шипит этак…

В толпе заржали. Джейн живо представила себе эту сцену — пышущий благородным негодованием судья обличает связанную преступницу…

— А она его, стало быть, за нос, — закончил свой рассказ стражник под одобрительные выкрики из толпы.

— Всех тимманцев надо на виселицу! — выкрикнул кто-то.

—

Носов не напасешься! — Джейн узнала в говорящем Билза, одного из своих подопечных. Узнала с трудом, так шел юноше шелковый костюм, снятый им с аристократа. Шутку поддержали.

По мнению Джейн, горожане слишком несерьезно относились к предстоящему союзу с гоблинами, равно как и к Тимману, который был и оставался доминирующей силой в этой части мира. Что-то истерическое проскальзывало в смехе горожан, словно они сами удивлялись собственной смелости.

Так или иначе, подумала девушка, сегодня придется штурмовать тюрьму. Ох, прав был Роджер, лучше бы мы сразу приняли тот бой!

Жанне было очень тяжело. Она с готовностью приняла поручение Джейн пройти в здание тюрьмы и пронести туда оружие. Заклинание невидимости, которому научила ее Тиал, помогало не только исчезать, но и проходить сквозь стены. Очень немногие, даже из числа настоящих магов, умели такое, и тот факт, что маленькая девочка научилась трюку за полгода обучения, свидетельствовал о большом таланте.

Вот только тяжести она носить не умела. Джейн нагрузила ее тимманскими боевыми баграми, купленными за отобранные на большой дороге деньги. С каждым шагом груда железа становилась все тяжелее.

Девочка упрямо стиснула зубы и пошла по тускло освещенному коридору, туда, где должны были, по ее мнению, находиться пленники. Очень тяжелые железки. Кирк был прав — надо было брать тележку.

Она нашла нужную камеру, прошла сквозь решетку и села на пол, переводя дыхание. Справилась. Теперь все будет так, как всегда: ее друзья дадут трепку врагам, и кто-нибудь ее посадит в рюкзак, и они убегут… Второй раз произнести заклинание невидимости девочка могла лишь через сутки, а лучше — через двое, так что выбираться из тюрьмы ей предстояло в видимом состоянии. Жанна вздохнула и принялась читать заклинание задом наперед.

Первой ее заметила Иела, она округлила глаза и вдруг быстро задвигалась, толкая своих сокамерников, так чтобы скрыть девочку от стражников. Остальные заключенные глядели на это с раскрытыми ртами, но молчали. Первое, что сделали тимманцы, когда их сюда посадили, это навели в камере порядок и дисциплину.

— Джейн сказала — начинайте, как только будете готовы, — сказала Жанна. — Они будут снаружи, а общий сбор — в лесу у западных ворот, вот.

Тимманцы не заставили себя долго уговаривать. Из рукояти одного из багров на свет были извлечены отмычки, однако открывать дверь на глазах у стражников они не рискнули.

— Роджер! — позвал один из бойцов на языке тим, — ты еще там?

— Как раз собирался уходить, — сообщил Роджер. Тим он выучил как часть обязательной программы подготовки Учителя, а вот стражники, охранявшие заключенных, Великого Языка не знали.

— Надо их отвлечь…

— Угу. — Роджер надолго задумался, затем унылым голосом затянул что-то из «Битлз». Он редко пел на публике, поскольку не имел ни слуха, ни голоса, однако теперь старался вовсю. Трели, переливы и душещипательные завывания должны были, на его взгляд, вызвать слезы умиления у благодарной аудитории. Однако не вызвали.