Тысячелетие
Шрифт:
Отец у нее- денежный мешок. Она закончила художественный колледж где-то на востоке Штатов. В юности ей и в голову не приходило, что когда-нибудь придется зарабатывать себе на жизнь. Она вышла замуж за хорошего парня, который впоследствии оказался не таким уж хорошим. Она оставила его и попыталась добиться чего-нибудь своими силами. Но не получилось.
Как я понял, художника из нее не вышло. Она пришла в ужас, увидев, как трудно самой себя обеспечить, но к отцу возвращаться не захотела. Время от времени он шлет ей подарки, вроде той машины на улице, от которых у нее не хватает силы воли отказаться.
Она
И знаете что? Мне было все равно. К тому времени я словил приятнейший кайф- не напился, а просто блаженствовал. Луиза не отставала от меня ни на глоток, но, насколько я мог судить, была совершенно трезвой.
— Ты умеешь летать? — спросил я ее.
Она посмотрела удивленно, потом подозрительно.
— Что ты имеешь в виду?
— Не знаю. Я просто подумал, что умеешь.
— Мне приходилось водить небольшие самолеты.
— Я так и думал.
К десерту она почти не притронулась. Как я теперь вспоминаю, она вообще не притронулась к ужину, хотя еда была отменная. И беспрерывно смолила. Выкурила одну пачку и сразу вскрыла другую.
Я понемногу начал задумываться о предстоящей поездке в той бомбе на колесах. И еще я старался понять, почему Луиза лгала мне. Не спрашивайте меня, откуда я знал, что она лжет. Знал, и все.
— Пора домой. Подбросишь меня? — спросил я ее.
— До седьмого неба? Вряд ли это кому под силу, Билл. Я попытаюсь.
У нее получилось. Возможно, она заметила мой ужас по пути в ресторан, потому что ехала значительно медленнее.
Затем меня выкинули у отеля, словно студента-приготовишку у общежития. Мне было смешно и чуточку обидно, но я решил не форсировать события. В любом случае я рассчитывал увидеться с ней завтра.
Блаженный туман улетучился из головы, едва я захлопнул за собою дверь. Я снова был в чужом гостиничном номере, далеко от дома, один. Мне захотелось выпить; я понимал, что от этого станет еще хуже, — и мне захотелось еще сильнее. Я позвонил в бар и, проявив несвойственную мне силу воли, положил трубку, не дожидаясь ответа. Потом раздвинул шторы, посмотрел на городские огни и сел у окна.
Я, наверное, так и заснул бы в кресле, если бы не стук в дверь. Открывать мне было неохота. Это наверняка Том или еще кто-нибудь с неотложным вопросом, решать который я был не в настроении.
Но я все же побрел к дверям и, открыв, увидел Луизу с бумажным пакетом и двумя стаканами в руках. Она старалась выглядеть веселой, правда, не очень успешно.
— Я подумала, что тебе не повредит глоточек перед сном, — сказала она и заплакала.
Глава 14
Бедный маленький вояка
— Шерман, заведи «Машину обратного хода» на вечер 12-го декабря тысяча девятьсот восемьдесят какого-то года.
— Уже завел, мистер Пибоди! [15] — пропел Шерман противным фальцетом.
Шерман. Сукин сын.
Итак, возвращаясь к нашей истории…
Если вы помните, мы оставили нашу героиню в тот момент, когда она героически лишилась чувств при одном лишь упоминании об исторически несущественной неудаче. О том, что неудача стала явной через пару лет после рождения ребенка, даже и говорить не стоит: в наши дни такое случается сплошь и рядом. А если точнее, теперь не бывает иначе. Моя девочка прожила со мной два года. Думаю, можно считать, что фортуна была ко мне благосклонна.
15
Джордж Пибоди (1795–1869) — знаменитый банкир, коммерсант и легендарный филантроп, очень много сделавший для налаживания торговых связей между Америкой и Великобританией.
Что такое «Фортуна»? Это журнал. Сколько стоит? Десять центов. А у меня только пять. Такая, значит, ваша фортуна.
Если мне на голову свалится еще что-нибудь, в следующий раз я прошибу собою пол. Исторические аллюзии по десять центов за килобайт, услужливость персонального микропроцессора… Восьмидесятые годы двадцатого века- наша специальность.
Голова у меня так распухла от информации о двадцатом веке, что стоило мне только открыть рот, как из него сами собой вылетали рекламные стишки, шуточки из фильмов и телешоу или постельные слухи.
— Шерман, я просто отельная шлюха.
— Не трахайся с ним, если не захочешь, Луиза.
— Я не хочу!
Ворота открылись, и я… шагнула в прошлое.
Я просидела в зале почти всю пресс-конференцию. Она оказалась ужасно скучной, как я и предполагала, хотя, конечно, просканировать ее мы не могли, поскольку мое присутствие здесь налагало цензурный запрет.
Только один момент меня насторожил. Под конец конференции Мейер начал задавать совершенно идиотские вопросы. Я ищу необычные данные, он сказал. Не знаю, какие именно, но узнаю, если увижу. И, кстати, мистер Смит, не находили ли вы нечто необычное, имеющее отношение ко времени?
Я чуть не проглотила сигарету.
Что знает этот ублюдок?
Я не теряла Смита из виду в переполненном аэропортовском зале. Догнать его и встать рядом на эскалатор не составило особого труда, хотя несколько зевак, не убравшихся вовремя с дороги, не одобрили моих методов. Мне было до лампочки. Все они мои предки, конечно, но я была по горло сыта предками. Я всю жизнь угробила на то, чтобы обеспечить им будущее, — и посмотрите, к чему меня это привело!
Мы с Шерманом тщательно продумали сцену на эскалаторе.
(Это было позже, гораздо позже того, как он плеснул мне в лицо воды, или ущипнул за мочку, или дал оплеуху, чтобы привести меня в чувство. У меня остались довольно смутные воспоминания о том периоде, и я не хочу в них углубляться. Следующий час, когда мы с Шерманом говорили про ребенка, я помню прекрасно, но описывать тоже не хочу. Мне велели рассказывать все. Но всему есть пределы.)
— Встречайся эффектно, — сказал Шерман.
— Что это значит?
— Так называли в Голливуде двадцатого столетия разные эффектные завязки излюбленного сюжета века «мальчик встречает девочку…»