Тюрьма народа
Шрифт:
Подняв на знамя свастику, завещанную императрицей в качестве расового знака арийцев, русские фашисты в то же время обеднили ее содержание, сведя его к указанию на общность "с фашистскими движениями других стран… в деле борьбы с… коммунизмом, масонством и еврейством". В члены ВФП принимали и мусульман, что, вероятно, и вызывает в евразийце Джемале симпатии к этой организации. Родзаевский физически вырвался из СССР, но сознание его осталось в плену Евразийского Проекта; это и заставило в итоге вождя русских фашистов покаянно-завороженно склонить перед Сталиным голову, которая была тут же отсечена.
Ни РОНДу, ни тем более ВФП-РФС Третий Рейх не оказал поддержки, поскольку эти движения, в конечном счете, профанировали свастику. Целью русских "нацистов" и фашистов было "возрожденное государство российское",
Русско-советская Война (Великая Битва с Проектом)
Гитлер хорошо понимал смысл Войны. Тем, кто цитировал ему известные слова Бисмарка "На Востоке врага нет" он отвечал, что современная Россия "уже на та, какой была Россия в эпоху Бисмарка": "…правители современной России – это запятнавшие себя кровью низкие преступники, это – накипь человеческая, которая воспользовалась благоприятным для нее стечением трагических обстоятельств, захватила врасплох громадное государство, произвела дикую расправу над миллионами передовых интеллигентных людей, фактически истребила интеллигенцию и теперь, вот уже скоро десять лет, осуществляет самую жестокую тиранию, какую когда-либо знала история. Нельзя далее забывать и то обстоятельство, что эти владыки являются выходцами из того народа, черты которого представляют смесь зверской жестокости и непостижимой лживости, и что эти господа ныне больше, чем когда бы то ни было считают себя призванными осчастливить мир своим кровавым господством" (А. Гитлер, "Моя борьба", "Т-ОКО", 1992).
Прибалтийский немец барон фон Мантойффель, оказавший "сильное влияние на представление Гитлера и НСДАП о России", писал в 1926 году: "Еврейский комиссар безраздельно управляет в своем районе жизнью и смертью, как какой-то татарский хан (накануне Войны, в июне 1941 года, начальник верховного командования вермахта генерал-фельмаршал Кейтель издал особый приказ о комиссарах, в котором, в частности, говорилось: "Политические комиссары являются инициаторами варварских азиатских методов борьбы. Поэтому с ними необходимо бороться без снисхождения, со всей беспощадностью" – А.Ш.)… Ленин сам был татарином и во многом напоминал великих монгольских завоевателей, таких как Чингисхан и Тамерлан… Большевики уничтожают памятники культуры, музеи, архивы, литературные произведения всех видов. В них живет ненависть к нашей западно-европейской, арийско-германской культуре, что отразилось в физическом истреблении образованного слоя русского общества… Под этим углом зрения весь большевизм представляется новым монгольским нашествием, возвращением к монгольским набегам, которые уже потрясли арийскую расу и арийско-германскую культуру, угрожая полным уничтожением…"("Война Германии против Советского Союза 1941-1945 г.г.", каталог выставки, 1994).
Осенью 1941 года главнокомандующий 17-й армией генерал-полковник Гот в одном из приказов писал: "В это лето нам становится все яснее, что здесь, на Востоке, борются друг против друга два внутренне непреодолимых воззрения: германское чувство чести и расы, многовековое немецкое воинство против азиатского типа мышления и примитивных инстинктов, подогреваемых небольшим числом в основном еврейских интеллигентов: страх перед кнутом, пренебрежение нравственными ценностями, уравнивание по низшим, пренебрежение своей не представляющей ценности жизнью (последний фактор – источник пресловутого "массового героизма"? – А.Ш.)… Яснее сознаем мы наше призвание спасти европейскую культуру от азиатского варварства… Россия – не европейское, а азиатское государство. Каждый шаг вглубь этой унылой, закабаленной страны позволяет видеть эту разницу…" (там же).
Как известно, в 1941-м Гитлер уступил своему генералитету и направление главного удара немцев пришлось на Москву. Однако в следующем, 1942 году, германские вооруженные силы действовали по изначальному плану Гитлера, развернув решающее наступление на южном направлении – на Сталинград. Дело было не только в стремлении немцев перерезать волжскую водную артерию. По сведениям ариософских структур СС, Сталинград (до 1925 года – Царицын) располагался на месте Итиля – столицы Хазарского каганата, разрушенной Святославом. Кроме того, примерно там же стоял и Сарай, в котором пребывала ставка хана Золотой Орды. Таким образом, Сталинград был как бы второй столицей СССР, чье оккульно-расовое значение для Проекта сопоставимо со значением ленинской Мумии."…Рене Генон писал, что очаги угасших цивилизаций способны оказывать на современный мир чрезвычайно сильное воздействие" (Ю. Воробьевский, "Путь к апокалипсису. Стук в золотые врата", М., 1997). За Сталинград Советы дрались ожесточеннее, чем за Москву и Ленинград; именно поражение немцев под Сталинградом (причиной которого стали, возможно, масонские связи Паулюса) стало "поворотом колеса" истории, крушением Контрпроекта или, как его называет христианин Ю. Воробьевский, "путча ветхих ("языческих" – А.Ш.) богов". "Поймите! – писал в те дни Геббельс, – Сама Идея, само понимание Вселенной терпит поражение. Духовные силы будут побеждены и близится час страшного суда" ("Утро магов", М., 1991).
"Гитлер поставил задачу повторить подвиг Святослава и раздавить старинное жидовское гнездо Итиль-Сталинград" (В. Истархов, "Удар русских богов", М., 2000).
С 1933-го по 1945-й центр Руси был в Берлине.
***
Как убедительно показывает В. Суворов (книги "Ледокол", "Последняя республика"), Гитлер опередил правителей "Советской Иудеи", готовых, по примеру Атиллы и Батыя, обрушить на Европу махину Евразии. Характерно, что в 1938 году в целях реставрации антигерманских стереотипов советская пропаганда востребовала образ евразийца Александра Невского – на экраны вышел одноименный фильм Эйзенштейна, выполненный в духе славянофильских виршей "Упьюся я кровью мадьяров и немцев".
Накануне атаки на Советский Союз Геббельс записал в дневнике: "Сотрудничество с Россией было, собственно, пятном на нашей чести. Ныне оно будет смыто. То, против чего мы боролись всю свою жизнь, теперь будет уничтожено…"
"Дата нападения на СССР была выбрана в соответствии с руническим кругом. 22 июня – древнегерманский праздник солнечного торжества" ("Стук в золотые врата").
"Киев пал. Все ближе знамя Одина…", – писал летом 41-го Д. Андреев. С надеждой и радостью вглядывалось в это знамя поъяремное белое население Советского Союза.
"В одном селе Рязанской области 3 июля 1941 собрались мужики близ кузни и слушали по репродуктору речь Сталина. И как только доселе железный и такой неумолимый к русским крестьянским слезам сблажил растерянный и полуплачущий батька: "Братья и сестры!", – один мужик ответил черной бумажной глотке:
– А-а-а, б…дь, а вот не хотел? – и показал репродуктору излюбленный русский жест, когда секут руку по локоть и ею покачивают.
И зароготали мужики.
Если бы по всем селам, да всех очевидцев опросить, – десять тысяч мы таких бы случаев узнали, еще и похлеще" ("Архипелаг ГУЛАГ").
Это глубинка. А Западная Белоруссия, Прибалтика и Украина, по свидетельству кинохроники, встречали "знамя Одина" просто хлебом-солью. "С хлебом-солью встречали немцев и донские станицы. Уж они-то не забыли, как их вырезали коммунисты: всех мужчин с 16 до 65 лет" (там же). "Рассказывали, что часто, при приходе немецких частей, население охватывала истерика: немцев не только приветствовали, но многие женщины, плача, падали ниц перед солдатами, целовали их сапоги и благодарили за освобождение" ("Русское православие" №1 (10), 1999).